— Да расслабься ты, не на паре, отвечать не вызовут, — рассмеялся на ухо Никита, похлопав её по колену и оставив ладонь лежать на ноге.

Расслабиться не получалось. Ксюша чувствовала себя совершенно лишней, неугодной, в первую очередь своему парню.

— Она просто очень скромная, — улыбнулась Люба, услышав его слова. — Вы же еще не…

Она вопросительно глянула на Ксюшу, но та не поняла, что «не». Встречаются же.

— Разберемся, — хмыкнул Никита, всем своим видом показывая, что это его личное дело.

— Да конечно, куда ж без этого, — Люба хихикнула и вновь посмотрела на Ксюшу. — Но ты не затягивай, не поможет. Лучше наслаждайся, пока есть возможность.

Никита неожиданно хлопнул по колену — Ксюшиному колену, так, что она вздрогнула.

— А пойдём покурим, — решительно произнёс он, глядя на Любу, и первый направился к балкону. Люба, захватив узкую пачку, упорхнула за ним, скрывшись в густых зимних сумерках. Ксюша вздохнула.

— Забей, — внезапно шепнула ей проходившая мимо Любина подруга, — они всегда так. Люба дольше всех с ним встречалась, теперь вот дружат. Ну как дружат, иногда потра…

Скрипнула балконная дверь, смеющиеся Никита с Любой ввалились обратно в комнату, бухнулись рядом, обдавая запахом табака. Люба переключилась на других гостей, а Никита вновь положил ладонь Ксюше на ногу, теперь уже время от времени поглаживая её бедро.

— Помоги мне коробки убрать, — сказал он, не получив никакой реакции, и Ксюша послушно собрала опустевшие, сложенные горкой у стола упаковки от пиццы и отправилась вслед за Никитой на кухню.

Вот только стоило им туда заглянуть, как он швырнул их на стол, отнял и те, что несла Ксюша — и, схватив её за руку, потянул куда-то в коридор. Безошибочно отыскал нужную дверь, толкнул её, затаскивая Ксюшу следом, не давая прийти в себя, прижал к ближайшей стене откровенным поцелуем.

— Никит, подожди, — Ксюша попыталась вырваться, отпихнуть нырнувшие под кофту руки. — Надо поговорить.

— В прошлый раз говорили, хватит, — сбивчиво отмахнулся он, не думая отпускать, и пусть запаха алкоголя выпивавшая Ксюша не чувствовала, Никита казался гораздо пьянее её самой. А ещё разгоряченным и упрямым.

Глянув ему за спину, Ксюша увидела большую родительскую кровать — и невольно передернула плечами.

— Давай не сегодня, — пробормотала она. Меньше всего прельщал первый раз в чужом доме, на чужом празднике, вот так внезапно и спешно.

Но Никиту это мало волновало, он был занят борьбой с пуговицами на её кофте.

— Давай без «давай»! — огрызнулся он, наконец справляясь с последней. — Ты же готовилась, вижу, — оценил он бюстгальтер. Но тут же задрал его, накрывая грудь холодными ладонями. Ксюша отшатнулась, врезалась в стену, прикрылась руками, ощущая во рту противный кисло-солёный привкус обиды.

— Но я не хочу! — отчаянно воскликнула она.

— А я хочу! — рявкнул Никита, хватая её за талию и резко притягивая к себе. В живот ударило твёрдое подтверждение его слов. — Достала из себя недотрогу строить, поиграли и хватит!

В губы впился новый поцелуй, лишая возможности говорить, и Никита ошибочно принял проглоченные Ксюшей слова за стон удовольствия. Отстранился, затуманенным от возбуждения взглядом поймал её взгляд, провел большим пальцем по губам, вынуждая приоткрыть рот.

— Моя девочка, — совсем другим тоном произнес он, гладя Ксюшу по спине и заставляя тысячи горячих мурашек разбегаться от каждого прикосновения, — я сделаю тебе очень хорошо. Так хорошо, что ты имя свое забудешь.

Ксюша замерла, часто дыша и глядя на Никиту широко открытыми глазами. Внутри шла борьба: тело откликалось на ласку того, по кому она так долго вздыхала, кто был пределом мечтаний несколько лет, к кому она себя приучила; разум напоминал, что она собиралась смириться, остаться с Никитой вопреки всем нелепым обидам, забыть Артура; и только сердце кричало, что надо бежать.

Чиркнула молния, приводя Ксюшу в себя.

— Давай, порадуй меня для начала, — настойчиво предложил Никита, мягко надавив ей на плечо, но Ксюша вырвалась.

— Нет, — с трудом выдавила она.

— Ладно, обойдемся без прилюдий, — он взялся за пояс её джинсов, намереваясь расстегнуть, но Ксюша отшатнулась. В глазах Никиты сверкнули злые огоньки. Обхватив за талию, он швырнул Ксюшу на кровать, сам тут же налетел сверху, вклинившись между колен.

— Хочешь жестко, значит? — прорычал он. — Ладно, будет тебе жестко!

Ксюша, размахнувшись, со всей силы влепила ему пощечину, но это не помогло, только сильней раззадорило Никиту — он перехватил её руки, завел за голову, прижимая запястья к кровати и свободной рукой продолжая раздевать.

— Уймись, дурочка! — превратившийся в хриплый шепот голос пугал всё больше. — Потом сама же добавки попросишь!

— Да не хочу я тебя, идиот! — сорвавшись от отчаяния, заорала Ксюша. — Пусти! Я другого люблю!

— Чего? — до Никиты не сразу дошло. Он удивленно моргнул, отпустил Ксюшу, которая извернулась ужом, выскочила из-под него и принялась дрожащими руками застегивать пуговицы. — Кого это ты там еще любишь?

— Не твоё собачье дело! — в голосе билась ненависть и слёзы. — Ты не тот, кто мне нужен, ты меня не утешил, не защитил, ты… ты…

Никита пришел в себя. Пригладил волосы, медленно поднялся с кровати и сделал шаг к попятившейся в ужасе Ксюше.

— А с чего мне тебя защищать и утешать? — глухо спросил он, глядя на неё исподлобья. — Ты что, ребенок какой-то? Ищи такого же сопляка и неудачника как ты, если тебе это нужно.

Ксюша, готовая разреветься, зло шмыгнула носом. Это кого он сейчас сопляком назвал, Артура?! Да если б он знал… Да этот самоуверенный пацан шаману в подметки не годится!

Прикусив дрогнувшую губу и ничего не ответив. Ксюша зло сверкнула глазами и вылетела из комнаты. Она бросилась в коридор под взглядами притихших гостей, выглянувших из гостиной и, конечно же, ставших свидетелями случившейся в спальне ссоры.

— Не на что смотреть! — строго отрезала Люба еще до того, как Ксюша выскочила в подъезд. — Развлекайтесь тут пока без меня. Аня, доставай добавку.

Подхватив со стола половину оставшейся бутылки, Люба уверенно выплыла из гостиной и направилась в спальню. Мягко толкнула обратно в комнату хмурого Никиту и закрыла за собой дверь.

— Может, музыку включим? — улыбаясь, предложила Аня.

Ксюша чувствовала, что её накрывает истерика: внутри все клокотало, её трясло, из глаз готовы были хлынуть слёзы. И даже не от страха, что Никита её обидит — этот самовлюблённый придурок не собирался её насиловать, он просто не мог поверить, что девушка способна его не хотеть. Нет, сердце разрывалось от обиды на него, на себя, на свою бестолковую судьбу. Столько времени она считала идеалом мужчины такого повесу! Отправилась к шаману, поссорилась с родителями — всё, чтобы начать встречаться. А что в итоге? Он относился к ней отвратительно!