– Конечно!

– И где вы это… ее взяли, руку эту?

– В морге.

– Как – в морге?

– Так. Вчера в лесу нашли тело.

– Тело? – она вздрогнула. – Какое тело?

– Труп девушки со смуглой кожей, – пояснила я. – Она, скорее всего, была проституткой.

– И в каком лесу ее нашли? – напряженно спросила Анисья.

– Да какая разница? В подмосковном. Грибники, говорят, нашли.

Анисья икнула и испуганно прикрыла ладонью рот:

– Ой! Ажник душа в пятки!

– Ты боишься мертвецов?

– Ик. Ой!

– Да что с тобой?

– Ничего. Ик… Развезло меня что-то, Зина… ида Андреевна. Пойду до ветру. Ик…

Я сказала, где туалет. Она схватила сумку, с трудом встала и, пошатываясь, направилась в дамскую комнату. Я сделала знак официанту, чтобы налил мне минералки. Анисья вела себя странно. Вот уж не думала, что она такая чувствительная! Мне что, самой положить посылку в машину Иван Иваныча? Я, вообще-то, рассчитывала, что это сделает она.

Ее не было минут десять, я уже начала волноваться. Не открылся ли у нее от осетрины понос? Нельзя так резко менять образ жизни. Во время ее десятиминутного отсутствия я пила минералку и нервничала. Как же мне уговорить Анисью доставить посылку по назначению?

Наконец она вернулся. Плюхнулась на стул и подмигнула мне:

– Я еще коньячку закажу?

– А не хватит тебе?

– Так переживаний сколько!

Принесли еще графинчик коньяка.

– Ну, вздрогнули?

Вздрогнула я в морге, когда увидела отрубленную кисть. А сейчас пыталась успокоиться.

– Нам пора переходить к решительным действиям, – напомнила я, когда Анисья выпила коньяк.

– А именно?

– Ты позвонишь Иван Иванычу и скажешь, чтобы он готовил три миллиона долларов. Наличными.

– О как! Я-то позвоню. Только он не даст.

– Почему?

– Потому что он жадный.

– Тогда мы пошлем ему отрубленный палец.

– Какой палец? – испуганно моргнула она.

– Я же тебе говорила, что достала кисть мулатки, – терпеливо напомнила я.

– Ах, это…

– Ты можешь подбросить к нему в машину посылку?

– Я? Почему я? – испугалась она.

– А кто?

– Есть такие люди.

– Коля-и-Толя. Я уже знаю. Но я не хочу доверять столь важное дело братьям. Они получили от меня деньги и, скорее все, уже пьют.

– Это да. Тогда вы того… сами.

– Самой рубить палец, самой подбрасывать. А тебе я за что тогда плачу?

– А, кстати, сколько вы мне заплатите?

– Ну, тысяч сто.

– Долларов?

– Конечно.

– По-вашему, это будет справедливо?

– Я готова также купить тебе квартиру в Москве.

– В центре? – жадно спросила она.

– Нет. Где-нибудь на окраине.

– Вы тоже стали жадная, – пробурчала она. – У Иван Иваныча, видать, научились.

– Но ведь план придумала я. И основную его часть реализую тоже я.

– Значит, коли будет суд, мне много не дадут?

– Суд? Какой суд?

– Ну, коли все сорвется.

– А почему должно сорваться?

– Так.

– Не нравится мне твое настроение. И прекрати пить! – резко сказала я.

– А чего это вы на меня кричите? – Ее, похоже, развезло. – Я вам больше не прислуга! Что хочу, то и делаю!

– Извини.

– Ладно, позвоню я ему. Завтра.

– Позвони сегодня. – Я с сомнением посмотрела на ее раскрасневшиеся щеки, с которых потек тональный крем, и сказала: – Нет, сегодня не надо. Езжай домой и отдыхай. А завтра начнем действовать.

– Договорились!

Она лихо прикончила второй графинчик коньяка.

– Эх! Хорошо-то как!

– Как себя чувствует Анжела?

– Лучше не бывает!

– Это хорошо.

– Да, хорошо посидели. – Она зевнула. От коньяка и обилия вкусной еды Анисья осоловела.

– Где ты сейчас живешь? – спросила я.

– На квартире.

– Снимаешь, что ли?

– Ага, – кивнула она и взяла зубочистку. Я с неприязнью смотрела, как она ковыряет ею в зубах. Талант талантом, но нельзя же быть такой свиньей? Рыгать за столом и чавкать, а потом демонстративно выковыривать из щелей в зубах куски осетрины. Над зубами, кстати, тоже надо бы поработать. Вставила бы себе импланты, раз собирается в актрисы.

– Извини, Анисья, я не могу тебя отвезти.

– Кто бы сомневался! – недобро усмехнулась она. – Вы же у нас того. Барыня.

– Но я могу вызвать тебе такси.

– Сама справлюсь.

– Дать тебе денег?

– С деньгами у меня теперь проблем нет, – отрезала она.

– Вот как?

– Вы же за все платите.

Ну и наглость! Поистине, нельзя ставить себя в зависимость от какого-то человека, даже если этот человек назвался твоим лучшим другом. Я уже жалела, что связалась с ней и с братьями.

В ожидании такси мы заказали десерт. Глядя, как она поглощает пирожные с жирным кремом, я спросила:

– Ты передумала идти в актрисы?

– Правы вы были, Зинаида Андреевна, – вдруг сказала она. – Ну что мне этот театр? Славы все одно не добьешься, все места куплены.

– В пантеоне ты имеешь в виду?

– Чего?

– Я говорю, на олимпе уже тесно. Все хотят денег и славы, поэтому там не протолкнешься. В этом ты права. Но ведь у тебя талант.

– Талант. Ага. Просто денег надо дать. И много. Или блат.

– Я обещала тебе помочь. И помогу.

– Спасибочки. – Зазвонил ее мобильник. – О! За мной приехали! Ну, пока.

– До свидания, Анисья. Ты поняла все, что я тебе сказала?

– А как же!

У меня в душе смешались тревога и какая-то непонятная тоска. Я словно чувствовала: завтра для меня начнется кошмар. И не ошиблась.

Кошмар начался с того, что около полудня кто-то несколько раз позвонил в мою дверь. Ко мне пришли гости, а консьержка о них почему-то не сообщила, хотя это ее прямая обязанность. Я даже не хотела открывать. Но в дверь звонили настойчиво. А потом вдруг стали стучать! В нашем элитном доме такого отродясь не бывало! К людям, которые здесь живут, не ломятся!