Ксения помолчала, видимо, припоминая, и наконец медленно заговорила:

– Вы что, поставили мой номер на прослушку?

– Ну что вы, я же не из ФСБ.

– Так откуда вам это известно?

– Все очень просто. Он сам мне сказал, – быстро ответила я и отвернулась. Лицо и глаза Ксении упорно навевали мне ассоциации с сегодняшним ночным кошмаром, хотя сегодня она была красива, как никогда.

Я услышала ее недоуменный голос:

– А вы не ошиблись?

– А почему я должна ошибиться?

– Куценко никогда не говорит с посторонними о своих личных делах. Тем более женщинам. Вы, Мария, все-таки должны быть откровенны. Мы ведь, кажется, преследуем одну и ту же цель, не так ли?

Я огладила кончиками пальцев свой подбородок и медленно выговорила:

– Да, конечно, вы правы. У нас одна и та же цель. Что касается Куценко, то и тут вы правы. Ничего он мне не говорил, а только темнил, сколько хватало сил и актерских данных. С последними у него туго. Но мы отвлеклись. Ведь вы не будете отрицать, что такой разговор был?

Ксения вяло повела плечами и ответила:

– Допустим. Но что с того?

– О чем был разговор? Ксения, от вашего ответа может зависеть свобода и даже жизнь Алексея. Я ведь не из праздного любопытства спрашиваю.

Кристалинская затушила сигарету и ответила:

– Мы договорились увидеться. В смысле – встретиться. Хотя чем меньше я его вижу, тем лучше. Мы встретились с ним через двадцать минут после его звонка и говорили об Алексее. Еще вопросы?

– Когда это произошло? Я имею в виду – когда произошла ваша встреча с Куценко?

– Вы же сами говорили, Мария.

– Так, значит, в самом деле в одиннадцать, в начале двенадцатого?

– Где-то так.

Куценко приехал в свою гребаную баню номер тридцать примерно в одиннадцать двадцать пять, припомнила я.

– Значит, в основном речь шла об Алексее? Значит, этому Куценко есть что сказать? Я к тому, что Георгий Станиславович упорно твердил мне, что в делах Алексея Ельцова он, как говорится, мало понимает и вообще помнит его только в детстве, а с тех пор много времени прошло. Это правда?

– Я, кажется, упоминала, что Куценко человек очень недоверчивый, – холодно заметила Ксения.

– Да, он вообще забавный, – проговорила я, – наверное, специфика работы в бане наложила на него свой неизгладимый отпечаток. Я еле избавилась от его ухаживаний, мягко говоря, очень своеобразных. Да, весьма непредсказуемый тип. Особенно если учесть два момента, которые могут объяснить ситуацию, в которую попал Алексей.

– Какие же это два момента? Перечислите, если не затруднит, – снова посмотрела на меня Ксения глазами ожившего сфинкса.

– Да запросто. Момент первый, небесспорный: Куценко был в подъезде Татьяны Оттобальдовны Таннер, стоял у окна и курил «Житан». Этими сигаретами он, кстати, усиленно угощал и меня. Насколько я могу судить, найденному в подъезде окурку от силы три дня, но не менее суток. Если брать среднее арифметическое, то примерно дня два назад Куценко стоял в подъезде Таннер и курил, хотя такой шикарный подъезд с такими подоконниками для курения явно не предназначен. Два дня назад, понимаете? Совпадает, вот так. Конечно, все это голая теория, но и сквозь асфальт прорастает трава.

Ксения пожала плечами. Мои слова либо совершенно ее не тронули, либо она мастерски владела собой.

– А второй? – спросила она.

– Что?

– Вы говорили о двух моментах. Второй?

– Ах, да! Момент номер два, очевидный и невероятный. Беспощадный, я бы даже сказала, – продолжала я. – Так вот, вчера приблизительно в двенадцать часов дня Куценко был убит. На работе.

– Простите, как?! Что вы… говорите?

Ксения даже привстала. В ее глазах вспыхнуло что-то смутно похожее на смятение, но она быстро и решительно справилась с собой.

– Что вы такое говорите, Мария? – медленно повторила она. – Как это убит?

– Как убит? Обыкновенно – наповал. Мозги, извиняюсь за подробность, разлетелись в радиусе двух метров. Я сама была при этом, попыталась нагнать убийцу, но чуть не последовала за Куценко. Слишком прыткий оказался этот киллер.

Ксения села обратно в кресло и провела кончиками пальцев по гладкому лбу:

– Господи, убит Георгий. Сразу же после того, как я говорила с ним. И вы утверждаете, будто сами видели, как его застрелили. Кто же это был? Вы успели заметить лицо? Вы видели?

– Да, видела, но не лицо, да и не сам процесс, – сухо выговорила я. – Но это не суть важно. Видите ли, меня почему-то не оставляет убеждение, пока что не полностью аргументированное, но вполне вероятное, что Куценко был убит тем же – или теми же, – кто убил финансистку Таннер. Это означает, что Алексей Ельцов, ваш без двух дней муж, на мой взгляд, в самом деле не виноват. Это с большой долей допущения. Так я думаю. К сожалению, все вышесказанное нельзя предъявить в качестве доказательства или даже аргумента на суде.

Ксения откинулась на спинку кресла и замолчала. Ее губы чуть шевелились. Наконец она произнесла:

– Я так полагаю, что вы уже определили для себя имя истинного убийцы. По крайней мере – для себя. Я права, Мария?

Открыть всю подноготную человеку, который тайно получает от бандита Туманова двадцать пять тысяч долларов непонятно на что, было бы по меньшей мере глупостью. Кристалинская пристально смотрела на меня, и нельзя было различить, чего же в ее взгляде было больше: тревоги или просто любопытства?.. Волнуется ли она за Алексея в самом деле или просто искусно владеет мимикой?

Я решила проверить ее.

– Кое-что имеется, – проговорила я. – У меня есть немало данных для того, чтобы определить причину смерти Куценко. Так вот, его ликвидировали как свидетеля, могущего о чем-то – или о ком-то! – проболтаться.

Вот тут Ксения шевельнулась и побледнела. Я же спокойно продолжала:

– Полагаю, что Куценко мог знать имя настоящего убийцы. Не исключено, что он даже сам состоял с ним, или с ними, в сделке и прикрывал их, стоя на лестничной клетке, в то время как убийца делал свое дело в квартире Таннер. В это время Алексей Ельцов давно уже был дома, и Куценко мог знать и об этом, не так ли? Далее. Я полагаю, что убийца не мог сам войти в квартиру. Он или хорошо знаком с Таннер, что я вполне допускаю, или был впущен в квартиру еще одним лицом, которое вполне заинтересовано в смерти Татьяны Оттобальдовны.

Я сделала длительную паузу и наконец эффектно произнесла имя пособника убийцы:

– И я считаю, что эта наводчица – не кто иная, как домоправительница Таннер. Ищеева, Римма Маратовна, кстати, близкая подруга покойной. И, кстати же, тетушка Куценко, хотя она всегда открещивалась от этого родства.