Катя вынесла кастрюльку с кашей, выложила ее в миску — о металл тяжело брякнула большая кость. Жучок облизался: все-таки понимающая хозяйка — это что-то! Катя потрепала его по загривку и ушла в дом.

На заборе нарисовалась Марианна, снисходительно наблюдая, с каким увлечением Жук углубился в миску.

— Все метелишь! — не то спросила, не то укорила. Жук поднял голову, слизывая с носа густую кашу. — И куда в тебя столько влезает?

— Куда-куда, я бегаю вон сколько! — невнятно пробурчал Жук. — Попробуй побегай с мое!

— Вот еще! — фыркнула Марианна. — Толку-то от твоей беготни! Брехню всякую по поселку собираешь! С Громом так и не договорился?

— Почему это не договорился? — оскорбленно перестал вылизывать миску Жук. — Очень даже договорился. Обещал пособить. Надо только с Мухой теперь пошептаться. Чтоб она огра… оргини… организовала чтоб. Как Внучка на станцию пойдет. Сегодня сбегаю попозже, надо же все обмозговать нам с Мухой.

— Об-моз-гова-а-ать! — с иронией протянула Марианна. — Да уж вы намухлюете, известные мудрецы. Особенно Муха твоя!

— Ты Мушку не трожь, — обиделся Жук. — А то вот не пойду, и все. Сама хитрые мухляжи придумывает, а на нас сваливает!

— Ну ладно-ладно, не кипятись! — примирительно промурлыкала Марианна. — Сходи к Мушке, сходи. Только о деле не забудь, смотри, Дон Жукан хвостатый!

— Сама-то бесхвостая, что ль? — зашелся мелким лаем Жук. — Ой, не могу, уморила! Ни разу я кошку бесхвостую не видал!

— Твое счастье! — изогнула спину Марианна. — Кошка бесхвостая в нашем роду одна, называется рысь. И с таких, как ты, шкуру спускает в один момент!

И, спрыгнув с забора, исчезла в густой траве. Жук озадаченно поднял одно ухо — неужели такие кошки тоже бывают?

И опять сон не шел, Катя вертелась, перекладывала подушку холодной стороной вверх. Вспоминала Наталью с ее победительной красотой и уверенностью в себе. Наталья, Вероника, другие известные ей женщины, наделенные талантом пробивать стены и покорять людей, всегда казались ей сделанными из какого-то другого материала, чем она сама. Твердые, пуленепробиваемые, стальные, они словно летели по четкой траектории, отлично знали, чего хотят, и умели этого добиваться.

«А ты мямля, бескостная тряпичная кукла, — сама себя ела Катя, — хоть раз отстояла то, что считала правильным? Хоть раз добилась, чего хотела? Алешка не в счет, ты его даже не добивалась, ты сама упала к нему в руки, как спелое яблоко, едва он руку протянул. А сегодня — молчала, как девочка-приготовишка, когда эта женщина разглядывала тебя бесцеремонно, а в ее глазах мелькали цифры, будто в калькуляторе. И ладно бы это унизительное разглядывание было чем-то оправдано — хотя бы твоим интересом к Николаю, что ли… А то ведь просто задаром… Стоп!» Она даже села на постели от неожиданности.

— А ведь врешь! — удивленно произнесла вслух. — Ведь потому и обидно было, что есть, есть интерес! Тебя ведь порадовало, что он так сухо говорил с ней, и кольнуло, когда она откровенно целовала его, не стесняясь твоим присутствием. Так вот оно что!

Катя воинственно взбила подушку кулаками и улеглась в позе мумии, злясь на себя за открытие. Ну-ка, спать! — мысленно прикрикнула она на себя. Тоже мне романтическая героиня! Влюбилась в соседа по имению, прямо Тургенев ка кой-то. Глупости это все, надо домой ехать.

Она снова завертелась в постели, вспоминая серую унылость своего существования прошедшей зимой. Офис, затылки коллег, не поднимающих глаз от компьютеров, изысканные шутки Вероники, ошалелые глаза Алешки, который ходит за ней по пятам, как собачка Павлова. И одинокие вечера в сумрачной комнате, полной его запахов, жестов, смеха, его вылезающих отовсюду вещей, хотя он как будто все перевез в свой новый дом…

Катя встала, прошлепала босыми ногами на кухню, напилась холодной воды из-под крана. «Ну все, спать, завтра придет Лена со всем своим семейством, ты обещала пирожков по бабушкиному рецепту напечь. Вот и спи давай, не отвлекайся!»

Но заснуть она еще долго не могла.

Ранним утром — длинные косые тени от деревьев еще лежали поперек улицы — Катя пошла на станцию. Походила по рынку, накупив еды. Постояла вместе со старушками в длинной очереди к фермеру Антипову — тот через день привозил с фермы на своем «бычке» гремящие бидоны с «настоящим» молоком, сметаной и творогом. Неся на отлете трехлитровый бидончик с молоком, возвращалась домой, соображая, какую же начинку приготовить для пирожков — капусту с яйцом, или яблочную, или и ту и другую…

На полдороге ее обогнала большая собачья свадьба. Шустрая рыжая сучка бежала впереди, за ней плотной толпой не меньше пятнадцати кобелей, один другого крупнее. Они целеустремленно, молча пронеслись мимо, Катя даже отшатнулась на обочину, пропуская свору.

Метров через двести, перевалив пригорок, улица начинала спускаться. Катя увидела, что свадьба развернулась и бежит прямо на нее. Она уже поравнялась с распахнутой калиткой дома Николая, когда пара больших псов оторвалась от своры и пошла наперерез, оттесняя ее к калитке.

Большой лохматый пес едва не выбил из ее руки бидончик, и Катя инстинктивно шмыгнула за калитку, надеясь, что свадьба пробежит мимо. Но неожиданно в гуще собак раздался громкий лай, кто-то вцепился в кого-то, и визжащий и бьющийся собачий клубок вслед за Катей ворвался в калитку. Катя вскрикнула от страха, побежала к дому.

Песья драка все свирепела, среди рвущих друг друга собак вертелась, огрызаясь, рыжая сука, взлаивая и щеря белые клыки. Летели клочья шерсти, клубилась пыль из-под лап.

Из вольера во дворе гулко бухал на дерущихся собак Гром, устрашающе лязгал огромными зубами. Его глаза налились кровью, огромными лапами он кидался на сетку, которая тряслась и, казалось, вот-вот прорвется. За забором метался Жук, приседая к земле и добавляя свой фальцет к бешеному лаю своры.

Два молодых кобеля, сцепившись, как борцы на ринге, кинулись прямо под ноги Кате, она оступилась и упала, выронив пакет с продуктами и бидон. Рукой задела бетонное крылечко и вскрикнула от боли — видно, сильно ободрала локоть.

Клубок дерущихся собак перекатывался по траве. А из-под крылечка выскочила вечно голодная кошка Дуся. Прильнув к земле, прижав уши и выставив тощие лопатки, она стала быстро лакать молоко из лужи, которая на глазах впитывалась в сухую землю. Молоденький кобелек, вертевшийся на периферии драки, не стерпел такой наглости и с визгом кинулся на Дусю. Она вздыбила шерсть и стала бить его лапой по морде. В довершение всего с крыши на мохнатый клубок с диким воем прыгнул отморозок Василий…

Вся эта шкурораздирающая картина длилась не больше пяти секунд, но Кате казалось, что ужас никогда не кончится. Она сжалась в комок между стеной дома и крыльцом и крепко зажмурила глаза. От стройки с дрыном наперевес бежал Николай. Услышав шум собачьей драки, он решил, что это где-то за забором. Но когда совсем рядом со страхом вскрикнула женщина, он мгновенно узнал Катин голос.