– Здорово, – восхитился Уилл. – Ястребиный Глаз, да и только, когда речь идет о луке. Не думаю, что в Нью-Гэмпшире[89]найдется человек, белый или краснокожий, который мог бы повторить это.

– Тебе потом хороший лук тоже сделаю, – пообещал Джо, втайне весьма польщенный похвалой.

– Не стоит, – ответил Уилл. – За оставшееся время я все равно не научусь хорошо стрелять. Обойдусь камнями, – и с этими словами он метнул в палку-мишень камень и сбил ее на землю.

Когда Джо наконец снял тетиву с лука, Уилл решил порадовать товарища сообщением, что единогласно избрал его бортником.

– Джо, – торжественно начал он, – я обнаружил такое пчелиное гнездо, какого свет не видывал; меду там фунтов триста, не меньше, как я прикинул. Хотел было принести немного, но решил оставить всю честь первым отведать этот мед тебе.

– Хм, – отозвался Джо.

– Да, – продолжал Уилл, – кое-кто боится пчелиных жал, но только не старина Джо. Готов спорить, что твой дядя был лучшим бортником во всей Америке.

– Где мы жили, там не жили пчелы, – сказал Джо. – Но я пчел не боюсь.

– Вот слова настоящего мужчины! – ухмыляясь, сказал Уилл. – Пчелки, конечно, будут вокруг тебя жужжать, но ты не обращай внимания. Лезь себе к дуплу да спускай мне мед. Ей-богу, восемь фунтов за раз готов слопать!

– Пошли.

Полчаса спустя мальчики уже были под пчелиным деревом с наспех сделанными из березовой коры и растянутыми на палках коробами.

– Видал? – закричал Уилл, показывая на клубящихся возле бывшего дупла дятла пчел. – Вон они! Так что тебе всего и оста лось, что подняться туда и спустить мед. Главную работу я сделал – поймал пчел, выследил гнездо. Ты, главное, гуди как пчелиная матка, и рой тебя не тронет!

Джо помедлил, задумчиво разглядывая свои голые смуглые ноги.

– А говорил, что пчел не боишься! – поддразнил Уилл.

– Пчел – нет. Но это старое дерево, оно царапается. – Ну-ну! – усмехнулся его товарищ. – Придется помочь кисейной барышне. Пошли, подсажу на нижние ветви, а то и впрямь поранишь еще свои нежные ножки!

Уилл помог Джо взобраться себе на плечи, чтобы тому было проще дотянуться до росшей в шести-семи футах ветки.

– Тише там, – проворчал он. – Не прыгай! Что я тебе – трамплин, что ли?!

Эти его слова прервал мощный толчок обеих ног Джо, который подпрыгнул и уцепился за ветвь, в то время как Уилл покатился в колючий куст красно-коренника[90].

– Вот сейчас как запущу в тебя камнем! – завопил сердито Уилл, выпутываясь из колючек.

Джо ничего не ответил, он скользил вверх по ветвям как черная змея, и вот он уже сидел на суку возле ворот пчелиного замка. Устроившись поудобнее, Джо пристроил в развилке рядом короб для меда и принялся неспешно выламывать куски трухлявого дерева. Уилл напрочь забыл о своей угрозе – из дупла вырвался рой пчел и окутал голову и плечи его товарища. Но… ни одна пчела Джо не укусила. Он был одним из тех редких счастливцев, кого пчелы почему-то не жалят. С раннего детства он запросто обращался с пчелами, и даже свирепые беломордые шершни[91] и огромные осы-сфексы[92]его не трогали. Уилл этого не знал и, разумеется, дивился храбрости индейца.

– Матерь божия! – сказал он от всей души, глядя на жуткое облако пчел. – Слава богу, я не там – но каков парень! Только б его не закусали до смерти.

В этот самый момент часть роя слетела к подножию дерева, чтобы познакомиться с Уиллом – и на его голой спине наглядно и убедительно доказала, что Уилл как раз от их жал не застрахован. Уилл взвыл как паровая сирена, бросился рыбкой в кусты и постарался укрыть себя ветками и листьями. Он лежал в своем укрытии, пока пчелы, угрюмо гудя, не поднялись к дуплу. Осмелившись наконец высунуться из кустов, он не мог поверить своим распухшим глазам: Джо преспокойно сидел верхом на суку, держа в каждой руке по огромному куску золотистых сот. Откусив от того, что он держал в правой, Джо посмотрел вниз и увидал торчащую из листвы голову друга.

– Мммм, вкусно! Сладко! Хорошо! – крикнул он. – Иди ко мне, Уилл, а то я все съем один!

Уилл не осмелился ответить, чтобы не привлечь опять пчел, и ему пришлось лежать в кустах и любоваться, как Джо не спеша и старательно набивает живот лучшими кусками сот. Наконец Джо наелся и стал осторожно спускать короб с сотами; пчелы последовали за украденным у них добром. Вскоре авангард столкнулся с Уиллом, и на сей раз раненый не стал ждать, когда его добьют, а, размахивая руками, помчался в сторону лагеря.

– Вернись! – звал Джо. – Вернись! Ты не любишь мед, нет?

На закате Джо подошел к шалаш у, неся оба подноса, полных медовых сот, золотисто-желтых, золотисто-белых и золотисто-коричневых. Уилл сидел, приложив к изжаленному лицу компресс из сфагнума, смоченного в горячей воде. Он посмотрел на Джо с упреком.

– Умник, да? – сердито спросил он ухмыляющегося индейца. – А все-таки, будь у меня доллар[93], я бы отдал его тебе за твой секрет. Почему они тебя не зажалили?

– «Уммммммм…» – прогудел тот вместо ответа.

– Чего?.. Не понимаю!

– Ты забыл. Ты не гудел как пчелиная матка, – объяснил Джо.

И тут он расхохотался и хохотал так, что повалился на спину и катался по хвое. И не мог остановиться, покуда Уилл не пригрозил вылить на него миску горячей воды, где готовил свои компрессы.

Это была ночь Большого Пира. Мальчики начали с жареных дикуш и печеной форели, приправленных изрядным количеством меда в сотах; а на десерт была черника – много черники! – и тоже в меду. Уилл нашел, что Джо был совершенно прав. После двух недель без сладкого есть с медом даже дичь и рыбу было совершенно естественно и необыкновенно вкусно. Острая сладость меда вполне заменила вкус соли. Поначалу Уиллу казалось, что он никогда не насытится, ведь он понял, что именно этого вкуса ему ужасно недоставало с первого дня в лесах.