демагогов». Люди больше всего ценят мир, продолжал он, и никакой демагог не смог бы поднять их на бунт, «если бы глухой ропот недовольства в народе, чувство собственного угнетения и смутное сознание того, что гнет исходит от правительства, не заставляли народ хвататься за каждый подходящий случай, чтобы изменить свое положение. Всегда должна быть действительная, причем веская причина для того, чтобы народ захотел любой ценой добиться перемены» [24].

Президент Финляндии К. Стольберг не отрицал, что почвой для революции послужили «как действительные недостатки, требовавшие исправления, так и воображаемые недостатки, а также продовольственный кризис». Правда, после второй мировой войны и некоторые некоммунистические финские историки стали признавать, что главной, или, во всяком случае, важной причиной революции была крайняя нужда, до которой были доведены трудящиеся. Так, Л. А. Пунтила в «Политической истории Финляндии» (издана в 1963 г.) пишет: «Мы не сможем объяснить ни размаха, который приобрело движение, ни того, что оно даже под угрозой гибели решительно держалось начатого пути, если не вспомним о... недостатках финляндского общества...». Пунтила поясняет свою мысль так: «Жизненные условия заводских рабочих были скверными, рабочие находились в беззащитном положении. Безземельное население деревни зависело от меняющейся экономической конъюнктуры и жило под угрозой безработицы в случае депрессии. Торппари находились в исключительной зависимости от арендного договора, заключенного с землевладельцем или его родителями, и жили под постоянной угрозой выселения. Когда социалистическое движение пообещало улучшение положения, к нему присоединились, а когда подошел момент осуществления идеи — взяли оружие в руки и пошли... на борьбу». В общем, заключает Пунтила, «экономические условия в Финляндии сложились такие, что массы были готовы к восстанию». К иному выводу не может прийти никакой мало-мальски объективный историк.

Правдивое объяснение причин революции давали коммунисты. «Вооруженная борьба между рабочими и буржуазией Финляндии стала неизбежной совершенно независимо от того, хотело этого руководство социал-демократической партии или нет, — справедливо замечает участник революции и видный деятель финляндской компартии Т. Лехен. — Партия могла присоединиться к боевому фронту рабочих или не присоединиться, но она не могла предотвратить возникновения войны» [25].

Финляндская социал-демократия была так тесно связана с массами, в которые она же сама внесла организацию и социалистические идеи, что и в трудный час не изменила рабочему классу — не призвала его покориться буржуазии и не осталась в стороне от борьбы (исключение представляли лишь несколько правых лидеров — сторонников Тайнера). Она смело пошла на революцию и повела массы. Этому способствовало и сознание абсолютной неизбежности борьбы, которую теперь никак нельзя было даже отсрочить. «В борьбу, — говорится в книге «Из истории Коммунистической партии Финляндии», — по мере возможности включились все рядовые члены партии, а также почти все работники аппарата социал-демократической партии и профсоюзов. Так или иначе в борьбе участвовали все до единого наиболее известные руководители рабочего движения, а вовсе не только особенно ненавистные Таннеру и его клике и поносимые ими руководители более решительного «силтасааревского» крыла О. В. Куусинен, Юрье Сирола, Эдвард Валпас и Куллерво Маннер или считавшиеся более «умеренными» Эдвард Гюллинг, К. X. Вийк, Суло Вуолийоки, Хилья Пярсинен и др. В борьбу включились также зачинатели рабочего движения в нашей стране «старец» Урсин, Ээту Салин и Юрье Мякелин. На борьбу поднялись все честные участники рабочего движения и даже те, кто раньше высказывались против вооруженной борьбы. Какие бы различные течения ни появлялись внутри старой социал-демократической рабочей партии до начала революционной борьбы, при вступлении в борьбу и в ходе ее партия была настолько единой, насколько это вообще было возможно в создавшейся тогда обстановке. Вызывавшее восхищение единство может основываться только на сознании того, что вооруженная борьба сделалась необходимой и что со стороны ставших объектом нападения рабочих масс велась справедливая борьба, оставаться в стороне от которой считалось трусостью». Один из старейших и виднейших лидеров финляндской социал-демократии Ю. Мякелин выразил свое убеждение в справедливости и неизбежности революции в таких словах: «Это должно было произойти... Без сомнения, история оправдает это действие финляндского рабочего класса... Это было неизбежным»[26].

Так, мимоходом опровергая тезис оппортунистов о якобы неприменимости революционных большевистских методов для цивилизованных стран, на путь пролетарской революции, как на единственный в данных условиях путь к спасению и освобождению, вслед за своими российскими братьями по классу вступил хорошо организованный, прошедший школу демократических учреждений, почти поголовно грамотный финляндский рабочий класс. Из «варварской» России революционный пожар перекинулся в страну западноевропейского уклада жизни и культуры. Революция начала распространяться на запад.

ГЛАВА ВТОРАЯ. РЕВОЛЮЦИЯ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

I. НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ВЛАСТИ

Народными массами... новый тип государства создан... Этот тип советской власти себя показал, если он перебросился на столь отличную во всех отношениях страну, как Финляндия, где нет советов, но тип власти опять-таки новый, пролетарский.

В. И. Ленин. Доклад на VII съезде РКП(б) о пересмотре программы и изменении названия партии.

26 января 1918 г., т. е. на другой день после того, как Маннергейм отдал приказ о нападении на русские войска, Рабочий исполнительный комитет отдал приказ рабочим гвардиям о подготовке к захвату всех правительственных учреждений и стратегических пунктов. В нем говорилось: «Мобилизация рабочих гвардий назначается на 26 января в 12 часов ночи и должна быть закончена в течение 3 дней. Лиц, поименованных в особых списках, которые будут вам даны, арестовать и препроводить в назначенное вами место, где вы несете ответственность за безопасность и хорошее обращение с арестованными... По получении приказа (имелся в виду не данный приказ, а специальный приказ о начале революции, который должен был быть издан позднее. — В. X.) захватить при присутствии назначенных комиссаров сейм, университет, губернские управления, органы высшей власти и банки.

Главный штаб имеет право по своему усмотрению занять необходимые для своих нужд здания и места, также транспорт и телефон»[27].

27 января Рабочая гвардия порядка и Красная гвардия объединились, приняв название последней. В 11 часов вечера ее отряды по распоряжению штаба приступили к занятию выше упомянутых объектов в Гельсингфорсе. На башне Рабочего дома загорелся красный сигнал и взвился красный флаг — символы начавшейся революции. Власть в столице перешла в руки рабочих без кровопролития. Финские рабочие продемонстрировали свое обычное умение действовать деловито и без лишнего шума. Шюцкоровцы, не уехавшие в Эстерботнию, не показывались, понимая безнадежность сопротивления; до прихода немцев они так и отсиживались в погребах.

Начало революции было