в четвертом — продлить предоставление английской субсидии и увеличить ее, учитывая, насколько разорен Неджд. Наконец, содержалась просьба назначить политическим агентом Дж. Филби для помощи в демаркации границы между Хиджазом и Недждом. В британских ведомствах обнаружились серьезные разногласия, уходящие корнями в давнее соперничество между Министерством иностранных дел и Министерством по делам Индии. Из Джидды, связанной с Министерством иностранных дел, шли сообщения в поддержку Хусейна, несмотря на его вызывающее поведение по отношению к Абдель Азизу и все более раздражающие Лондон требования выполнить обещания, данные накануне арабского восстания. Министерство по делам Индии (Индия офис) высказывалось в поддержку правителя Неджда.

Говорит Турки аль-Фейсал: «Когда подросток Фейсал находился в Лондоне, переговоры вел Ахмед ибн Сунайян. Но он все обсуждал с маленьким Фейсалом; часто их мнения не совпадали. Но подростку нужно было знать все. Напутствуя его, отец сказал: вернешься — расскажи мне обо всем, что там происходило»[32].

Переговоры недждийцев с англичанами оказались трудными и, казалось бы, непродуктивными. Англичане решительно отказались выполнить все просьбы, изложенные в письме Абдель Азиза. Особенно неприятный осадок оставила у Фейсала и Ибн Сунайяна встреча с лордом Керзоном.

«Встреча в Министерстве иностранных дел была наиболее неудачной, — писал майор Норман Брей. — Лорд Керзон обращался с ними как с детьми и вел себя настолько покровительственно, что они покинули Англию взбешенными и поклялись, что никогда больше не приедут в эту страну.

Меня послали в Париж, чтобы сопровождать их, пока Филби временно отсутствовал. Я нашел их во взбудораженном настроении.

„Если капитан Y из Министерства иностранных дел приедет в Неджд, мы перережем ему горло“, — сказал Ахмед.

„Нет-нет, — сказал я, — это противоречило бы вашей знаменитой традиции гостеприимства. Вы не сделаете этого“.

Ахмед рассмеялся.

„Конечно нет, — ответил он, — но ему лучше не приезжать“».

Может быть, гнев недждийцев был наигран, потому что после встречи с Керзоном Ибн Сунайян дал агентству Рейтер вполне взвешенное интервью.

Он заявил, что лорд Керзон довел до Фейсала взгляды британского правительства относительно предложения об определении границ между территорией Абдель Азиза и короля Хиджаза, и отметил, что британское правительство считает необходимым принять меры для организации встречи между королем Хиджаза и правителем Неджда, имея в виду решить вопрос о границах. Ибн Сунайян сказал, что лично он не склонен верить, что король Хиджаза даст согласие на такую встречу. Он подчеркнул, что Абдель Азиз проявил значительную сдержанность. Так, в минувшем августе перед ним была открыта дорога на Мекку, но Абдель Азиз сознательно отказался от продвижения в сторону святого города, хотя имел под рукой 5 тыс. воинов. Конечно, он умолчал о том, что наступление этого войска на Мекку остановил английский ультиматум. Но Ибн Сунайян добавил, что, если британское правительство не примет каких-либо конкретных военных мер или не возьмет на себя задачу делимитации границ, возобновления военных действий не избежать, а их последствия могут оказаться тяжелыми для обоих союзников Великобритании.

Своим показным «гневом» недждийцы демонстрировали англичанам глубину своих разногласий с шерифом Хусейном.

Н. Брей не раз беседовал с принцем Фейсалом и Ибн Сунайяном о будущем Аравии и советовал недждийцам проявлять сдержанность. Позиция Англии уже была ясна и для Фейсала, и для его политического советника. «Я даю вам слово от имени моего повелителя Ибн Сауда, что, какие бы ни совершались провокации шерифом Хусейном, в ближайшие три года войны не будет», — сказал Ахмед.

«Я готов свидетельствовать, что это было слово благородных людей, и это обещание точно выполнялось, — писал Брей. — Абдель Азиз сдержал слово, которое дал его представитель даже без консультации с ним».

Бросать вызов Англии — это было последнее, что мог себе позволить Абдель Азиз. Он должен был терпеливо ждать.

С вокзала Виктория недждийцы добрались до пролива Па-де-Кале и переправились на пароме во Францию, откуда начался их тур по местам сражений во Франции и Фландрии.

Прошел лишь год с тех пор, как закончилась самая кровавая на то время война в истории. Еще только происходила демобилизация войск. Еще крестьяне только-только возвращались на поля, изрытые траншеями, нашпигованные минами, заросшие бурьяном. Везде были видны воронки, траншеи, мертвые деревья, колючая проволока. С дороги нельзя было съезжать, потому что кое-где попадались мины и неразорвавшиеся снаряды. Руины или груды кирпича остались на месте прежних деревень или городов. Повсюду стояли кресты. Могилы, могилы, могилы… Это была чужая для недждийцев война. Но они прочувствовали и поняли масштаб произошедшей бойни. Им называли численность участников сражений и потерь. Все это было несравнимо с тем, что происходило в Аравии.

Размах сражений остался в памяти подростка. Много лет спустя, когда у Фейсала спрашивали о его личном участии в военных походах и битвах в Аравии, он был очень сдержан, может быть, потому, что видел, чем была большая война в Европе.

Калейдоскоп впечатлений утомлял и Фейсала, и его сопровождающих. Делегация переночевала в Страсбурге и посетила Кёльн, прежде чем прибыть в Париж, где они остановились в «Отель де дё монд».

В Париже Брей решил организовать встречу недждийцев с сыном шерифа Мекки Фейсалом ибн Хусейном, который в это время тоже находился там. Англичане не отказывались от идеи «примирить» двух своих аравийских союзников. Ибн Сунайян отказался взять на встречу эмира Фейсала, и поступил разумно.

Фейсал ибн Хусейн в тот момент считался уже королем Сирии. Молодой сын шерифа упивался славой и почетом, не зная, что французы собирались вышвырнуть его из Сирии. Что ему были какие-то представители «второстепенного» аравийского княжества, какие-то «полудикие ваххабиты».

Встреча произошла. Фейсал ибн Хусейн сел на диван вместе с Ибн Сунайяном, а на другом диване расположились Брей и Джафар аль-Аскари, начальник штаба Фейсала ибн Хусейна.

«А кто такие ихваны?» — спросил в ходе беседы Фейсал. Сам вопрос звучал оскорбительно, потому что все знали, кто такие ихваны, наголову разгромившие войско Абдаллы, сына шерифа и брата собеседника. Но риторический вопрос Фейсала ибн Хусейна означал: они так мало значат, что никто не знает об их существовании.

Фейсал продолжал: «Мне говорили, что им не позволено стричь бороды». Он как бы насмехался над их религиозными чувствами, еще больше подчеркивая свое презрение.

Глаза Ахмеда ибн Сунайяна засверкали, и его рука легла на эфес сабли. И Брей, и Джафар аль-Аскари вместе встали, чтобы прекратить встречу.

В автомобиле Ахмед кипел гневом.

«Зачем вы уговорили меня на эту встречу? — упрекал он Брея. — Я же сказал вам, что из этого ничего не выйдет».

Он рассказал об этой беседе юному главе делегации, и этот факт отложился в памяти будущего министра иностранных дел Саудовской