— Кто же их знает… — тяжело вздохнул новоиспечённый главарь ищеек Мирграда. — Вроде проверили всех, и не по разу… Люди надёжные, не первый год во дворце горбатятся… Как и все те, кого ты, Ратиборушка, перечислил пару минут назад… Видимой причины так невзлюбить что князя, что тебя у них нет… Если и заставили их пойти супротив дяди, так только под давлением… Но вообще, мне кажется, зря мы все яички в одну корзину сложили! У Святослава, думается, свои недоброжелатели имеются, а у тебя, медвежонок, свои… Например, тот же тёмный волхв! Если бы он хотел владыку Мирного города травануть, то явно легко бы это сделал, как мне мыслится. Значится, непричастен в данном случае! А вот заказик на твою ряху повторить… Почему бы и нет⁈ Ничто людское чародеям не чуждо, в том числе и самые простые способы умерщвления… Денег у Мельванеса явно куры не клюют, а вот как самочувствие его после вашей последней встречи, это вопрос!.. Поди, слаб сейчас? Отлёживается, в себя приходит… Оттого и решил заполучить твой кочан с помощью лихих головорезов…

— Хм… На редкость стройные умозаключения, Емелька! — Ратибор удивлённо хмыкнул. — Гладко излагаешь, логично… Я сам на него, было дело, подумал поначалу, но после отбросил мыслю эту… Теперича кумекаю, что, возможно, и зря! Поспешил…

— Благодарю на добром слове, Ратиборчик! — скромно пробурчал главный мирградский сыскарь. — Рад, что ты, наконец-то, оценил… Жаль только, что «на редкость»… Надо бы исправляться… мне.

— В общем, — подводя итог, промолвил Мирослав, — вариантов хватает и без Тихомирки…

— Ты сам-то веришь, друже, что кто-то из них способен на такое? — угрюмо проворчал Ратибор.

— Не-а! Но рычаги давления, как правильно талдычит Емеля…

— Да идите вы в баню со своими рычагами, что ты, что этот новоявленный нюхач! Носяра ещё не дорос такие должности занимать да короб с мозгами пустоват малость! — гневно взорвался рыжебородый витязь. — Куда ни плюнь, одни головастики кругом! Все прям шибко умные, страсть! Два вершка от горшка, а мнят о себе бог весть что!

— Ты чего, Ратик, сам на место Зедамира метил, что ль?.. — растерянно захлопал глазами Емельян, озадаченно при этом почесав свою белобрысую макушку.

— Ты чего, белены хапнул пучок⁈ Да сдалось оно мне, как седло поросёнку! — фыркнул пренебрежительно Ратибор. — Но это не отменяет того факта, что на таких должностях люди обязаны опытные сидеть, прожжённые, так сказать, то есть не один пуд соли слопавшие на делах сыскных, а ты до сих пор в розовых облаках витаешь, как дитя неразумное, уж без обид!

— Какие обиды⁈ Ты прав, дружище, тысячу раз прав, — неожиданно Емельян согласно крякнул, к вящему удивлению обоих приятелей. — Вот коли не смогу найти того, кто безобразничает, сам уйду в отставку… Так сказать, по собственному желанию! Значит, не моё, коль не справился!.. Чего шаровары зазря протирать на скамье, что не под тебя выстругана…

— Ловлю на слове, Емеля, — буркнул негромко Ратибор. — Осторожен только будь! Как показали последние события, умертвить человека нашему злодею хитрозадому, как тебе окропить берёзку жёлтеньким…

— А меж тем ни на пядь не приблизились мы к разгадке того, кто, если не Добран, — наш грызун, — Мирослав сокрушённо вздохнул. — Да и каши в головушке только прибавилось…

— Это точно… — задумчиво пробормотал рыжеволосый воин, потрепав по холке своего красавца коня. — Если верить Емеле, то не прав я насчёт Тихомира… А это значит, что не там копал всё это время… Прах и пепел, вот ведь дерьмо Карачуна!.. Вернёмся, надо всех прошерстить ещё по новой, всех обитателей терема! Слышишь, раскудрявый непоседа? Всех!

— Слышу, сделаем, — с тяжёлым вздохом отозвался слегка упавший духом Емельян. — Ибо если не выгорит у меня, не видать нам с Жилькой своей избушки в ближайшие лет десять… Должность писаря как-то не особо в почёте; заработать на ней можно разве что на ночной горшок да на миску супа…

— Не смей вешать нос, Емеля! — попытался приободрить княжьего племяша Ратибор. — Найдём мы этого мерзавца, не сомневайся! Пора плотно заняться нашей крыской, как я погляжу!.. А то эта подлюка вечно будет выливать нам помои под ноги… Или чего похуже!.. Так ведь и поскользнуться можно!

Тихой сапой трое приятелей продолжали своё путешествие по Соколиному тракту. Бобруйская слобода, а вместе с ней и Проклятая долина с располагавшейся в ней заброшенной деревушкой Твердоземье с каждым мигом всё приближались да приближались. И отчего-то друзьям становилось всё тревожнее и тревожнее, как будто кошки на душе скребли. Каждого из них снедало нехорошее предчувствие, что поход этот будет не столь простым да безоблачным, как могло показаться им поначалу.

Глава 8

Бобруйская слобода

Вечерело. Багряное светило неумолимо клонилось к закату, медленно, но верно забирая с собой невыносимый июльский зной. Оливена, продираясь сквозь лесную чащобу, бежала так быстро, как только могла, при этом периодически спотыкаясь и испуганно всхлипывая. Семнадцати лет от роду, молодая русая красавица мчалась прочь от располагавшейся недалече родной деревеньки Бобруйки, не обращая внимания на хлеставшие её по неприкрытым, оголённым ножкам крапиву с репейником да больно впивающиеся периодически в босые пятки хвойные шишки, колючки да сучковатые палки. Простое летнее льняное платьице на встревоженной не на шутку сельчанке оказалось местами подрано; причём явно не только дремучий лес был в этом повинен. Девушка бежала куда глаза глядят, не шибко хорошо имея представление, где же она находится сейчас. Знала объятая страхом лебёдушка лишь одно: надо убираться прочь, прочь от своего родного дома! Но куда⁈ Оливена остановилась и напряжённо огляделась, автоматически проведя пальчиками по царапине на правой щеке, образовавшейся от стеганувшей ей по симпатичному личику еловой ветки.

«К Соколиному тракту надо! — озарила юную деву внезапно такая простая и вместе с тем правильная мысль. — Где-то там через дорогу, вёрстах в двух чуть западнее, если напрямки мчаться, через бурелом, избушка заброшенная стоит отошедшего в мир иной с два года назад старого отшельника Вутимора! Пережду пока в ней, а там видно будет…»

— Куда же ты так скачешь прытко, моя прекрасная косуля⁈ — раздавшийся недалеко противный, скрипучий голос заставил её в ужасе вздрогнуть и обернуться. К ней, заходя с четырёх сторон, торопливо приближались, злобно щерясь в предвкушении скорой