— Может, и видели пришлых зверобои наши где на дальних подступах, я не ведаю! — озадаченно протянула Оливена. — Нам ведь, девкам, не сообщают, чтобы панику не поднимать, но мужики тревожно шептались между собой, что было, то было… Скорей всего, и правда повстречали кого-то на охоте… Или чьи-то тени только, всё может быть… Ну а люд честной стал у нас исчезать необъяснимым образом, вообще непонятно как! Точнее, куда они запропастились, вроде разобрались… Молча в лес уходят, в сторону Твердоземья! Но никаких намёков даже, зачем, почему!.. Ни следов борьбы, ни крови, ничего! Уже семействами целыми рассудка лишаться принялись! Одни испарились, когда за ягодами утопали, вторые прямо из дома посреди ночи встали и упелёхали в нижнем белье, как спали! Единственное, пару отпечатков еле заметных, что их сопровождали, как-то нашёл Зданимир, старейший наш охотник, но лишь обмолвился, что, видно, глаза подводят, ибо, по его словам, человек не может так ходить… Обычный, по крайней мере… Ступни те загадочные касались землицы лишь едва, через большие промежутки! Как будто плыл, а не шёл хозяин следов странных!.. Бр-р-р, жуть!..

— Мне бабушка рассказывала, что Мельванес так передвигаться умеет… Будто парит по воздуху, аки перо голубиное!.. — Емельян ненароком пустил шептуна и тут же принялся испуганно озираться по сторонам, сделав вид, что понятия не имеет, откуда ветром принесло столь «бесподобные ароматы малины».

— Ты сейчас кого травишь, Емеля? — Ратибор поморщился. — Москитов или нас?

— Мельванеса… Мало ли, вдруг за кустиками притаился и подслушивает!.. — смущённо крякнул тот в ответ. — Но вообще, шутки шутками, а дело дрянь, коли причастен седой ведун к беде Бобруйской!

Приятели молча переглянулись. Наступившую тишину нарушали лишь потрескивание тлеющих полешек в костре да зычное уханье вышедшего на охоту филина.

— Что будем делать? — Мирослав прервал затянувшееся молчание, с прищуром посмотрев на рыжеволосого товарища.

— Сколько отсюда до деревушки вашей? — Ратибор вопросительно взглянул на юную сельчанку.

— Да версты полторы, может, две, не больше…

— Совсем рядом, выходит… — молодой богатырь хлопнул себя по колену и поднялся. — А план, значится, такой: — Мы с Миркой наведаемся завтра с утреца в Бобруйку, разведать обстановку, так сказать, а вы пока остаётесь здесь и нас дожидаетесь, всё ясно?

Оливена согласно кивнула. Княжий племяш же хотел было взъерепениться, но рыжий берсерк тут же осадил его не терпящим возражений тоном:

— Емеля, не обсуждается! Ты нам ничем не поможешь там, а вот выдать можешь запросто, не вовремя хрюкнув да громоподобно, как умеешь, пустив газы в утренней дымке! Так что будь тут и присматривай за девочкой лучше! — Ратибор обернулся к Оливене и буркнул: — А ты, малышка, в свою очередь, не своди глаз с этого оболтуса, чтоб дел не натворил! Сидите тихо, аки мыши, не подведите нас! Коней, вон, стерегите! Напоить, накормить не забудьте! Можете ещё расчесать да за ушами почухать. Ну а сейчас всем на боковую! Денёк завтра, чую, предстоит весёлый!..

Перечить никто не стал, и друзья с Оливеной завалились спать прямо у костра. Ночки сейчас тёплые, но путники всё же укрылись кто чем мог, ибо от комарья наглого даже ядрёная мазь Добролюба уже не спасала. Лишь надоедливое жужжание мелких кровопийц, стрекот цикад и кузнечиков вкупе с редкими криками выпи да уханьем совы нарушали ночную тишину. Новый день обещал быть интересным.

Глава 9

Веселый денек

— Ну, чего кумекаешь? — Ратибор внимательно разглядывал в ещё не до конца отступившей ночной мгле раскинувшееся перед ним селение, представлявшее собой пару довольно широких улиц да десятка два — два с половиной изб. — Похоже, всё, как нам девчушка поведала, и есть на самом деле: местных согнали в кабак да несколько центральных домишек, а сами душегубы по лачугам остальным разбрелись… Действуем согласно плану тогда!..

— Угу, вроде ничего не мешает… — еле слышно прошелестел в ответ выглядывающий из-за ствола доброй берёзы Мирослав, так же пристально всматривающийся в ещё не проснувшуюся деревню. — Кемарят недобитки по хибаркам мирно… Ты смотри, какие беспечные, даже караул не выставили! Почти…

Лежащего рядом в высокой траве варградца с перерезанным горлом, оставленного лиходеями в качестве одинокого дозорного и благополучно заснувшего на посту, друзья в расчёт уже не брали.

Ещё даже не начало светать, и петухи деревенские до сих пор дремали на жёрдочках, когда двое витязей уже подгребли к Бобруйке и, быстро убрав храпевшего часового, принялись бегло изучать вляпавшийся в неприятности по самое не балу́йся посёлок.

— Значится, ещё раз, Мирка, — пробормотал тихо Ратибор, обхватив покрепче свою секиру, — заходим по-быстрому в хаты да вырезаем всех пришлых, кого сможем, пока те клопа ещё давят! Хоть и не по нраву мне это, а другого выхода не вижу… Разумного, по крайней мере! Не, можно, конечно, зарубиться с ними и в открытую… Со слов Оливенки, семьдесят рях там примерно, всего-то… Вон встать по центру да проорать чего-нибудь вроде: «Подъём, собаки сутулые, время подыхать!» Но сдаётся мне, это будет не очень умный ход…

— Даже не думай!.. — зашипел на друга зло Мирослав. — Совсем уже сквознячок в черепе все мозги вымел⁈ Останется их рыл двадцать, тогда и развлекайся! А покамест этого не случилось, во сне их кончаем!.. Это не деревенские увальни, Рат, в руках, окромя плуга да дубины, ничего и никогда более не сжимавшие, а воины какие-никакие! Понимаю, что тебе не по душе сей забой скота бесчестный, но не время сейчас геройствовать! И не место! Я ещё домой воротиться собираюсь, если что, к жене и сынишке, так что дурковать прекращай!.. А то один сейчас пойдёшь туда!

— А что, это идея! Я не против…

— Друже, не нервируй, а? Потопали уже, скоро петушки закукарекают!

— Да потопали, хорош языком молоть…

Двое приятелей осторожно пробрались в селение в предрассветной дымке и тихонечко заглянули в окна первой же попавшейся на пути избушки. Несколько серых воителей безмятежно спали на кроватях, не ведая совершенно, какая опасность над ними нависла.

— Иди в следующую, я тут приберусь… Работаем тихо! — Ратибор, прислонив свою секиру к стене у входа, достал два одноручных чекана из-за пояса и, слегка скрипнув дверью, оказавшейся не запертой, споро зашёл внутрь дома. Раздавшиеся вскоре изнутри характерные чавкающие