надавили с помощью его родных, спеленав их и держа взаперти. Заставили, значится, накропать то письмишко княжье, спереть печать, подделать подпись, а опосля примчаться да вручить его тем разгильдяям беспутным, что нежились в тенёчке на завалинке у моей избушки… Всё верно я излагаю?

— Угу, медвежонок. Верно. Примерно так всё мне и представляется… — ехавший вторым Емельян на низкорослой лохматой гнедой лошадке в который раз с восхищением и завистью отметил про себя широченную, могучую спину рыжебородого приятеля. — Соседи, кстати, ничего не видели и не слышали. Говорю же, действовал умелый человече… И это был не Тихомир, Ратик.

— Почему ты так решил? — Мирослав, замыкавший цепочку из трёх всадников на своём пегом скакуне, с сомнением покачал головой. — Ты же соглядатаев к нам всем приставил уже после того, как случилось то смертоубийство несчастного писаря и его семьи?

— Ты советника видел, Мирославчик? — Емельян, чуть поморщившись, покосился назад. — Ну какой из него убийца, а⁈ Тем более опытный, могущий одним чётким, выверенным движением так горло вспарывать…

— Ну, не скажи! — не согласился с княжьим племяшом Ратибор. — По мне, так он как раз на это вполне способен! На поле брани, конечно, с Тихомира толку — чуть, а вот с женщинами да детишками управиться, это как раз евойная тема!.. Да и, в конце концов, мог он и не сам, а нанять каких-нибудь негодяев бессовестных для дела этого мерзопакостного… Мало, что ль, у нас по злачным местам всякого рода тварей гнусных лазает, готовых за пару-другую золотых и своих родных прирезать, не то что чужих!..

— Гадать на потрохах поросячьих можно сколь угодно долго, но главного, а именно доказательств его причастности — нет! Даже косвенных. Ни од-но-го! — по слогам громко отчеканил последнее слово Емельян. Его порядком начали раздражать попытки друзей свалить всё на Тихомира. — А вот доказательства его невиновности — имеются! И не одно! Не забывай, что не было советника в тереме даже близко при втором отравлении! Надо искать другие варианты…

— Ну-сь, давай переберём куда более бредовые версии, раз так… Кто ещё во дворце постоянно ошивается да около него? Добролюб… — рыжебородый богатырь начал скептически загибать пальцы.

— Полагаю, старика лекаря можно сразу исключить…

— Это почему же, Емеля? — Мирослав саркастически ухмыльнулся. — Нет уж, давай прошерстим по всем направлениям! В палатах княжьих он постоянно обитает? Постоянно! Травануть оба раза мог седой знахарь? В теории, так сказать? Да легко! Ну а с семьёй Добрана и им самим управился с помощью тех же помощничков лихих, про которых сейчас вещал наш мишутка со ржавыми кудрями… Одного-двух за глазёнки хватило бы…

— За ржавые кудри!.. — Ратибор резко обернулся и запулил крупный жёлудь, горсть которых он набрал на привале, в Мирослава, но тот ловко спрятался за едущим перед ним княжьим племяшом, и дубовый плод смачно влепился тому прямо между глаз, отчего Емельян даже с лошадки плюхнулся на землю, благо падать с низкорослой кобылки было невысоко.

— Да вы чего, ошалели совсем, дуралеи⁈ — обиженно провизжал он, быстро вскакивая и потирая одной рукой лоб, а другой — свою ушибленную пятую точку. — Особенно ты, рыжий вепрь!.. Убьёшь ведь так снарядами своими, ибо они твёрдые, аки камушки гранитные!..

— Ну уж не серчай, Емеля, — слегка сконфуженно буркнул Ратибор, бросив хмурый взгляд на пытающегося сдержать ехидную улыбку Мирослава. — Не в тебя метил…

— Это я и так понял!.. — Емельян кое-как вскарабкался на своего лохматого пони, продолжая при этом надуто сопеть: — Совсем уже ку-ку!.. То хлопки, то щелбаны, то косточки вишнёвые, теперь жёлуди в ход пошли… Следующее что будет, пинки под зад?..

— Не подсказывай ему, балаболец!.. — тут же тихо шикнул на него Мирослав. — А то ведь и правда возьмёт на вооружение!.. Мы тогда из лечебницы Добролюба до конца жизни не выползем…

— Это уж точно! — согласно кивнул юный летописец. — С его пендюлями можно и даже нужно города осаждать! Как представится возможность, надо будет проверить в деле… Вместо тарана его к воротам поставим, пущай их своими пинчищами могучими и ломает!

— А ещё можно топтыжку нашего на катапульте закинуть в гущу ворогов окаянных, когда в следующий раз рожа к роже встанем с очередной ратью недружелюбной… — Мирослав охотно поддержал обсуждение вариантов использования предполагаемого нового оружия рыжего товарища. — Главное, успеть потом добежать к орде злобной до того, как он их всех там своими пинками лютыми раскидает, а то нам веселья не достанется… Этот шатун ведь пакостник ещё тот…

— Кто ещё мог?.. — между тем, не обращая внимания на едкие перешёптывания за спиной, продолжил вслух размышлять Ратибор, добро отхлебнув перед этим из бурдюка с водицей. — Радислав, почему нет?.. Личный повар Свята, травануть мог спокойно, ибо доступ, естественно, имеется ко всей жратве княжьей! Плюс рычаги давления… Жена и… сколько там детишек у этого румяного толстячка?.. Четверо?

— Уже пятеро! — отозвался из-за спины Емельян. — Да-а-а, рычажки принуждения просто убойные… О-го-го рычажищи какие, я бы сказал!..

— Вот и я о чём! — Ратибор продолжил загибать пальцы. — Потом, Бронислав и Ладимир. Оба частые гости в тереме владыки, по службе хаживают регулярно. Могли намутить чего нехорошего? Чисто теоретически? Могли, почему нет?.. Если что, тоже с семьями оба, то бишь с рычагами…

— Ну да, а у Добролюба, кстати, уж внуки давно имеются… — Мирослав озадаченно крякнул. — То есть надавить у каждого из них есть на что…

— Угу… Как и у вас, собственно… — тихонько пискнул Емельян, опасливо при этом уставившись в размеренно покачивающуюся при езде верхом могучую спину рыжебородого богатыря.

— Опять кого из нас подозреваешь, бубнилка? — не оборачиваясь, недобро рыкнул Ратибор.

— Как глава Тайной Канцелярии, я обязан прощупать все варианты…

— А те, что я озвучил сейчас, ты уже щупал, а? Или щупальца ещё не дошли, щуплый ты наш?..

— Обижаешь, Ратиборушка, усё обдумано-передумано, все под наблюдением денно и нощно! Лучшие силы брошены, так сказать!..

— Если твои лучшие силы состоят из таких же горемык, каких ты к нам с рыжиком приставил давеча, то дела у канцелярии вашей таинственной довольно плохенько идут, я тебе доложу… — Мирослав скептически покачал русой гривой, после чего задумчиво продолжил: — Из прислуги-то не мог кто, Емеля, напакостить