– Это нетрудно. Сейчас мы зайдем в пятнадцатую школу, – заметил майор. – Она за углом. Думаю, классная руководительница Вихляевой еще не ушла в отпуск. Сейчас время экзаменов.

Пименов кивнул.

Учительница математики Галина Ивановна Ларионова, худая и невзрачная, рано поблекшая, с седыми волосами, собранными в пучок, встретила их настороженно.

– Неужели мои дети, еще не выйдя на каникулы, успели совершить правонарушения? – она силилась улыбнуться.

– Смотря какие, – уклонился Иван. – Впрочем, мы к вам по другому делу. Бывшая ученица вашего класса была убита.

Женщина побелела:

– Кто?

– Антонина Милованова.

– Тоня? – Она прикрыла ладонью рот. – За что?

– Это мы бы тоже хотели знать. И поэтому нам нужны сведения о ее подруге Кристине, как можно более подробно. Вы подтверждаете тот факт, что Кристина, Алина и Антонина были близкими подругами?

Она кивнула:

– Да… Алина тоже… мне сказали: ее нашли мертвой. Кристина, наверное, чего-то боялась, вот и уехала в поселок Лозовое за два месяца до конца учебного года.

Иван сжал кулаки:

– Значит, сейчас ее нет в городе?

– Вы правильно поняли.

– Тогда дайте нам ее адрес.

– Конечно, – Галина Ивановна открыла ящик учительского стола и вытащила общую тетрадку. – Вот, пожалуйста. Кристина Иванова. Улица Оборонная, дом восемь, квартира пять. А вот адрес ее дяди в Лозовом, куда она и направилась.

– Она уехала с родителями?

Учительница усмехнулась:

– У нее был один дедушка. Но два года назад он умер, – она помрачнела. – Если бы не его смерть, Кристина бы не связалась с Вихляевой. Дедушку она слушалась и любила. Когда ее родители пропали без вести, уехав на заработки на Север, он фактически один вырастил ее. Бабушка умерла, когда малютке исполнилось три года.

Оперативник и журналист присели за парту.

– Продолжайте, – попросил Истомин.

– В начальной школе девочки не дружили, – пояснила Ларионова. – За общением внучки следил Иванов-старший. И он не допустил бы дружбы Кристины с девочками из таких семей… Ну, у Алины еще куда ни шло. А вот господа Миловановы всегда доставляли мне кучу хлопот. Хотя, как ни странно, более испорченной казалась Вихляева, – учительница подперла рукой подбородок и задумчиво посмотрела на гостей. – В детстве Алина была гадким утенком, знаете, такая маленькая, худая, как тростинка, большеротая и нескладная, она много натерпелась от одноклассников. Ее обзывали, с ней не хотели дружить. Но шло время, и утенок превращался в прекрасного лебедя. Сначала эти метаморфозы оценили мальчики и наперебой начали оказывать ей знаки внимания. Надо заметить, эта девочка очень быстро поняла цену своей привлекательности. Скажем, за поход в кино она требовала дать ей списать уроки. А потом, наверное, решила, что от одноклассников многого не добьешься, и стала заигрывать со взрослыми людьми. – Она сняла очки и положила их на стол. Помню, однажды я вызвала отца одной из учениц, работавшего в нашей мэрии и считавшегося очень влиятельным человеком. Он пришел после шестого урока. Алина в тот день была дежурной и мыла доску. Я хотела поговорить с ним с глазу на глаз и попросила девочку закончить и отправляться домой. Однако она некоторое время делала вид, что не слышит, потом долго собирала книжки, которые неизвестно как вдруг выпали из портфеля на парту, и собирала очень неприлично. Алина нагнулась, словно желая поднять с пола тетрадь, короткая юбка задралась, и показались кружевные трусики. Только теперь до меня дошло: она же пытается вызвать интерес у отца ее одноклассницы! И причем нисколько не стесняется меня. Я попросила прощения, подошла к ученице, схватила ее за руку и строго сказала:

– Бери портфель и уходи.

Она упиралась, и мне пришлось силой вытолкнуть ее в коридор. Было ужасно неловко перед мужчиной. Мы с ним говорили, наверное, минут пятнадцать. Потом он ушел, а я направилась к окну, отодвинула занавеску и увидела такую картину. Отец моей ученицы уже садился в машину, когда возле него оказалась неизвестно откуда взявшаяся Алина. Она что-то проговорила, мужчина кивнул и усадил ее на переднее сиденье. Я в тот день не находила себе места со стыда, однако все закончилось благополучно. Он просто подвез ее домой. Но, как вы понимаете, другие мужчины могли поддаться ее чарам… Я попыталась поговорить с ее матерью, пришедшей на родительское собрание, однако та была слишком занята собой, чтобы обратить внимание на дочку.

– Сколько лет тогда исполнилось Алине? – поинтересовался Александр.

– Тринадцать, – ответила женщина. – Но выглядела она на все шестнадцать. Поэтому я и боялась за нее. Именно в это время Вихляева и сдружилась с Миловановой и Ивановой. В этой троице задавала тон именно она. Честно говоря, я вздохнула свободно, когда Алина заявила, что они с Антониной после девятого класса понесут документы в профессионально-технический лицей. Возможно, для нее это было бы лучше. Однако мать девочки категорически воспротивилась этому. Она мечтала, чтобы дочь получила высшее образование, – Ларионова вздохнула. – Милованова ушла, Алина и Кристина остались. Они вели себя по-прежнему. А потом случилось это несчастье с Вихляевой. Через два месяца Кристина сообщила мне, что уезжает в Лозовое к родственникам. Это меня удивило. Бросить вот так учебу… Странно, что девочка уезжала из города, несмотря на то, что у нее, оказывается, имелся еще один родственник в Южноморске.

Друзья переглянулись:

– Кто?

– Еще один дядя. Он звонил мне незадолго до вашего прихода и тоже записал адрес в Лозовом.

Иван напрягся:

– Ему неизвестно местожительство лозовской родни?

В ее глазах вдруг появился страх.

– Я об этом не подумала.

Истомин посмотрел на Пименова:

– Мы должны поторопиться. Похоже, и за этой малышкой уже начали охоту.

Попрощавшись с учительницей, друзья с неудовольствием вышли в духоту. С моря дул ветерок, но он не приносил свежести, лишь поднимал придорожную пыль и разносил во все стороны тополиный пух. В салоне маленького автомобиля было жарко, но сейчас приятели не обращали на это внимания, их волновало другое.

– На Оборонную? – спросил журналист.

– Да, – оперативник достал мобильный. – А с лозовскими коллегами свяжется Павел. Мы не должны терять ни минуты.

Когда-то, в семидесятые и восьмидесятые, впрочем, как и в девяностые, улица Оборонная славилась своей криминальной обстановкой. Жители города боялись появляться здесь в темное время суток. В памяти горожан остались дерзкие ограбления даже в советский период, а также одно убийство пожилого мичмана, кстати, так и не раскрытое. Криминогенность объяснялась некоторыми особенностями района, примостившегося на холме, в простонародье называемом «Горкой». На холм можно было подняться по четырем лестницам. Десять минут – и человек словно оказывался в забытом богом уголке, с узкими улочками между частными домами и с огромным пустырем над обрывом, спускавшимся к морю. С начала пятидесятых пустырь опоясывали бараки для рабочих судостроительного завода. Каждый вечер толпы подвыпивших подростков и взрослых мужчин стайками ходили по холму. Тут и там вспыхивали драки, сверкали лезвия ножей. Запоздалых прохожих грабили и избивали, девушек насиловали. В лихих девяностых сюда нагрянули «малиновые пиджаки» и принялись строить огромные особняки. Бараки снесли, оставшиеся жильцы, так и не дождавшись от государства обещанных квартир, скрылись в неизвестном направлении. «Горка» преобразилась. От былых времен осталась парочка мощенных серым булыжником улочек да с десяток частных домов на пригорках, не понравившихся новым хозяевам жизни. Кристина Иванова жила в единственном двухэтажном доме «Горки», построенном из серого кирпича. Подойдя к ее подъезду, Пименов скривился. Он давно уже не видел деревянных дверей, выкрашенных коричневой краской. Истомин взялся за ручку, дверь скрипнула и пропустила их в пахнущий кошками коридор. Видимо, за чистотой здесь никто не следил. Дверь в квартиру Кристины была заперта. Иван огляделся по сторонам: