Конечно, после этого ему пришлось долго и старательнозаниматься с ней любовью, как бы в порыве чувств. Он уже научился виртуозносимулировать порывы, когда этого требовал неровный Викин темперамент. Сегодняутром ей хотелось, чтобы все было быстро и грубо, и как бы насильно, словно онамонахиня, которую дикари-индейцы заманили в пампасы под тем предлогом, что онижаждут быть обращенными в христианство.

Но ради одного звонка от Ильи Цветкова Андрей согласился бына все, что угодно, не только на такое в общем-то довольно приятное занятие,как удовлетворение чувственных Викиных фантазий.

Впрочем, фантазии были не так чтоб очень… Средненькие былифантазии, это Андрей уже давно понял. Потом, попозже, нужно будет дать ейпонять, что он все же не электроаппарат для сексуальных развлечений, который оноднажды увидел в московском секс-шопе.

При воспоминании об аппарате столичный и, конечно же, оченьраскованный — никто не посмеет в этом усомниться! — журналист АндрейПобедоносцев покраснел неровным морковным цветом, торопливо распахнул папку истал быстро перебирать какие-то никому в данный момент не нужные бумажки.

Вот так с ней всегда, с этой раскованностью. Стараешься,стараешься, да и попадешь впросак. Как недавно в стриптиз-баре. Засунулкрасотке в трусики бумажку. Все вроде правильно. Но красотка почему-товзглянула на него как на заразного, и вся тусовка потом пялилась на него, будтоон вырядился в пиджак из магазина «Весна».

Только после третьей рюмки мужики, пригласившие его настриптиз, сжалились и объяснили, в чем дело. Не могли сказать заранее,сволочи!.. Оказалось, что это стриптиз-бар такого уровня, где на засунутую им впрозрачные трусики аппетитно-новенькую зеленую бумажку можно купить разве чтозубочистку, а девушки получают «чаевые» не в общем зале, а в «отдельныхкабинетах».

Поди разберись, а ошибок, да еще таких грубых, тусовка непрощает…

Ах, как Андрей ненавидел эту тусовку! Всю целиком. Из этойтусовки он никого не знал настолько хорошо, чтобы ненавидеть именно этогочеловека. Он ненавидел их всех — неистово, яростно, безоглядно… Их —закормленных, устроенных, крепко вцепившихся в жирный кусок. Не то чтоостальные олухи. Некоторым эти куски перешли по наследству. Другие на нихженились. Третьи, добывая их, в буквальном и переносном смысле закладывали душудьяволу.

Они имели все, о чем Андрей только еще мечтал: замки в Ниццеи дачи в Рублево-Успенском, джипы, любых, самых недоступных девок, яхты, виллы,конюшни и личные самолеты… И наплевать им на несправедливое устройство мира.Мир устроен ими и для них.

Вся остальная шваль, живущая на так называемые зарплаты и пенсии— кстати, никто не знает, что это такое? — и мечтающая купить к Новому годудетям по шоколадке, существовала постольку, поскольку деньги, собиравшиеся внескольких, всем известных карманах, все-таки кто-то должен был реально делать.

И — до ночных кошмаров, до дрожи в руках, до ломоты вискусственных голливудских зубах — Андрей Победоносцев мечтал стать одним изних. Тем, кого он так яростно ненавидел, — ведь они уже обскакали его, имтеперь только вверх и вперед, а ему еще карабкаться, лезть, ползти, сбрасывая впропасть слабых и зазевавшихся…

— Андрюш, проснись! — пророкотал голос положившего трубкуИльи Цветкова. — Утомился?

— Да нет, все в порядке, — торопливо выныривая из своихмыслей, отозвался Андрей.

Зря он так размечтался, да еще в кабинете большогоначальника. Кто знает, что там у него на физиономии отражалось?

— ВэГэ звонил, — многозначительно пояснил Цветков, называясамого большого телевизионного начальника всем известной корпоративной кличкойи тем самым как бы приближая Андрея к себе. Возможность произносить этиинициалы с видом некоей причастности к «самым верхам» дорогого стоила, и Андрейэто оценил. Пожалуй, Вика права — им теперь действительно придется с нимсчитаться.

— Так вот, Андрюш… — Илья постучал по столу немыслимойкрасоты зажигалкой. — Ты что думаешь про свой эфир?

— А что? — насторожился Андрей. А вдруг они вовсе и несобираются с ним считаться, а, наоборот, решили подложить свинью? Так сказать,испытать на прочность новоиспеченного тестя — прикроет или нет?

— Ты уже готовишь первую программу или еще нет?

— Ну, снимать еще не снимаю, и штат пока не утвержден… Да вчем дело-то?

— Я поговорил тут с Кириллом, — так звали генеральногопродюсера, который, по слухам, ничего не решал, — этакий свадебный генерал,прикрывающий собой какую-то сверхсекретную личность, реально управляющую первымканалом, — и мы решили: в январскую сетку ставим тебя на место Вешнепольского.

— Что?.. — переспросил ошарашенный Андрей. — Что?!

Ничего подобного он не ожидал.

Программа Ивана Вешнепольского была самой популярнойполитической программой на первом канале, и выходила она по выходным, в самоечто ни на есть лучшее время — после вечерних «Новостей». В отличие отмногочисленных однодневок, она жила уже больше двух лет — срок для политическойпрограммы не просто большой, а грандиозный. Иван Вешнепольский, сгинувшийнесколько недель назад где-то на Кавказе, был как бы символом первого канала,неподкупным — по крайней мере, с виду, ибо ни в чью неподкупность Андрей Победоносцевне верил, — компетентным, знающим, вызывающим безусловное, стопроцентноедоверие зрителей. И он, Андрей Победоносцев, всего несколько месяцев читавший вэфире «Новости», может занять его место? Место всесильного, непобедимого,знаменитого Ивана?

— Я не очень понимаю… — начал Андрей, лихорадочно соображая,как именно ему следует реагировать на сообщение Цветкова. — А если Иван к томувремени отыщется?

— Не отыщется, — мрачно сказал Цветков.

— Почему? — глупо спросил Андрей.

— Потому, — ответил Цветков. — Н-да… Может, кофе выпьешь?

— Спасибо… — пробормотал Андрей, и Цветков, оттягивая моментобъяснения, вызвал секретаршу.

— Кофе, — приказал он. — Моих сигарет и бутербродов, что ли.Ты с чем ешь? С колбасой, с рыбой?

— Все равно, — отозвался Андрей, понимая, что это вопрос«для плезиру». Он еще не дорос до того, чтобы заказывать бутерброды секретаршепродюсера общественно-политического вещания.

Пока ждали кофе, Илья Цветков зачем-то внимательно изучалстарую сетку вещания, а Андрей нервно курил.

Что-то здесь было не так. Если поставить на место программыВешнепольского любую другую — например, из жизни слонов или о корейскомфольклоре, — она моментально обретет невиданную популярность, просто в силуинерции зрительского мышления. Все давно привыкли включать телевизор именно вэто время и именно на первой кнопке. Для Андрея возможность выхода вместопрограммы Вешнепольского — это даже не миллион по трамвайному билету. Это какесли бы вдруг обнаружилось, что он побочный сын султана Брунея и папа передсмертью завещал ему алмазные копи и несколько нефтяных скважин…