Константин Кедров: Я с супругой был на любимовском «Гамлете» — это просто было невозможно смотреть. С точки зрения искусства — это ужасно, безвкусица полная! Причем сидели мы на первом ряду, на почетных местах. Но лучше бы мы уж сидели на последних — так можно было бы незаметно уйти. Высоцкий, по замыслу режиссера, разделся до пояса, схватил гитару и зарычал: «На меня направлен сумрак ночи…» При чем тут Гамлет, при чем тут Шекспир? Ведь в искусстве, в поэзии — энергия должна быть в слове, а не в том, кто громче что-то прорычит.

Константин Кедров: Что касается актерских дарований Высоцкого, то тут Любимов был довольно скептичен. Он рассказывал: у Владимира, мол, все внутри постоянно кипело, он размахивал руками, излишне воодушевлялся, работая над ролью. И поэтому даже не мог над могилой монолог Гамлета произнести — все куда-то убегал. И дальше Любимов сокрушался: мне, мол, пришлось Высоцкого привязать веревочкой к лопате, чтобы он далеко не убегал, чтобы на месте произносил свои слова. Вот до такой степени. Впрочем, он всех своих актеров рассматривал просто как марионеток, которыми он всецело управлял на сцене.

Александр Цуркан: Любимов мог и пошутить, мог и подурачиться, позволить себе так сказать. Но ведь есть и другое: у Любимова ни один актер не играл главную роль, если он не был прекрасным артистом! Любимову по-другому было просто неинтересно. Я один раз позволил себе репетировать с ним Бездомного, что называется, «в половину силы». Первая же всего репетиция. Так Любимов рявкнул: «Стоо-ооп! Это вот что такое ты мне сейчас показываешь?» Я отвечаю: «Ну так репетиция же. Я пока роль просто в полноги прохожу!» И услышал грозное: «Чем в полноги проходить, ты лучше не приходи сюда вообще! Так, все сначала!» То есть он требовал максимальной отдачи, сразу же сделай все, что у тебя есть сегодня!

Андрей Левицкий: Высоцкий — человек с каким-то просто невероятной силы темпераментом. Когда темперамента много, его нужно сдерживать. Довольно часто у актера не получается это сделать самому. Вот для этого и нужен режиссер, который «привяжет к лопате» или придумает еще что-то. Это рабочий момент работы над спектаклем, а вовсе не показатель актерского мастерства или его отсутствия. Помню, когда мы репетировали «Макбета», я того же Александра Цуркана развернул спиной к зрителю и сказал: хочешь этот монолог кричать на надрыве — тогда бейся при этом в стену! После нескольких его попыток побиться о кирпичную стену — все встало на место. Я как режиссер понимал, что актерский темперамент Цуркана буквально захлестывает. Поэтому он теряет органичность в своей роли. Так что, когда говорят о том, что режиссерское «привязывание к лопате» или «направление в стенку» говорит о некоем слабом актерском даре, — это интерпретация непрофессионала. «Человек театра» так никогда не скажет!

Александр Чистяков: Я считаю «привязывание к лопате» нормальным режиссерским процессом. Нужно очень любить актера, чтобы попытаться обуздать его экспрессивность, пусть и таким нестандартным образом. А не снять его, к примеру, с роли или вообще выгнать из театра. Кстати, не стоит забывать, что на роль Гамлета Любимов не делал дубляжа в актерах. Был заявлен только один Высоцкий. Он ставил спектакль под одного конкретного актера — делал на него одного свою «режиссерскую ставку»!

Марина Замотина: На мой взгляд, я застала худший период театрального творчества Высоцкого — конец 70-х годов. Никакого перевоплощения я у него абсолютно не видела. Наверное, это уже были те годы, когда он находился в сложных отношениях с жизнью. То ли это с алкоголем было связано, то ли с какой-то зависимостью от медицинских препаратов, но у меня складывалось такое ощущение, что сцена его просто тяготила. Совсем не чувствовалось, что он играет с удовольствием. Смотришь любой его фильм — все совершенно иначе. Я так люблю, например, его роль в «Сказе о том, как Царь Петр арапа женил»! Очень простенькое кино, ничего особенно в фильме нет — но смотреть можно от начала до конца, просто не отрываясь! И Высоцкий там прекрасно играет. Да и вообще: любой фильм с Высоцким, какой ни включи смотрю с большим удовольствием!

Илья Рубинштейн: Посмотрите фильм «Стряпуха» — у Высоцкого никаких актерских открытий там нет: абсолютно проходная, невыразительная роль. А затем он попадает в Театр на Таганке, в руки режиссера Любимова. Проходит всего два года, и выходит фильм «Служили два товарища». Там Высоцкий играет одну из своих лучших ролей! А ведь какой небольшой срок между этими двумя фильмами! Но эти две роли Высоцкого уже просто нельзя даже сравнивать!

Марина Замотина: Мой хороший знакомый актер Игорь Сыхра, недавно умерший, когда-то работал вместе с Высоцким в театре имени А. С. Пушкина. Это было начало 60-х годов. Так вот он отзывался о Высоцком как об очень своеобразном и одаренном актере. Каким он был уже тогда, работая в Пушкинском театре. Хотя Высоцкий совсем недолго там продержался. По рассказам Игоря, они с Высоцким в «Аленьком цветочке» друг за другом играли, находясь в сменных составах.