Петр Калитин: Высоцкий как актер воплотил и на театральной сцене, и на киноэкране тип настоящего русского мужика — этакого «посконного», изначального! Уже тогда это был исчезающий тип, в силу неистово «безумной» харизмы. Мужика, который никогда не унизится до выпрашивания «справедливых» холуйных привилегий.

Александр Цуркан: Высоцкому давали играть исключительно благородных, сильных духом, цельных, мощных, трагичных личностей! У него не было ролей, как у Евстигнеева, например, где он там комично изображал что-то. Может, и смог бы Высоцкий так, но его не брали на эти роли: были другие актеры, которые в этом смотрелись органичнее. Режиссеры готовы были ставить на Высоцкого свои фильмы, биться за него. Говорухин год бился за Высоцкого — и все-таки добился! Сколько сняли, сколько зарубили ролей Высоцкому, которые он мог бы сыграть, — хороших, интересных ролей!

Валерий Иванов-Таганский: Я играл вместе с Высоцким на одной сцене первые двенадцать лет. Какое-то время мы находились с ним в одной гримерной. Лучшей театральной работой Высоцкого, на мой взгляд, была роль Хлопуши. В этой роли, на короткое мгновение монолога, у него была невероятная концентрация природных данных: темперамента, эмоциональности, харизмы. Все вышеперечисленное производило потрясающее впечатление. Прямо скажу: запредельное! Я во время монолога Хлопуши находился рядом: играл Бурнова и Торнова — держал и бросал Высоцкого на цепи. Я помню эту мощь, эти вспухшие жилы на шее Высоцкого, эти его слезы, эту почти откровенную актерскую «агонию», забыть которую невозможно!

С моей точки зрения, актерскую игру Высоцкого отличала подлинность. В его даре была не только страсть к перевоплощению, а кипел какой-то глубинный, «мясистый» драматизм, через который отчетливо видна была его измученная душа.

Александр Цуркан: Если бы Любимов не чувствовал энергию Высоцкого, не видел его выдающиеся актерские качества — не дал бы ему никогда ни одной главной роли. А требовалось — ни много ни мало — зажечь, поднять зал! Почему Высоцкий — единственный, кто играл Хлопушу? Что, некому было больше в театре так надрывно орать? Да было кому! Но замен никаких не было! А Вилькин, помню, вообще сказал, что к концу жизни было страшно смотреть, когда Высоцкий играл Гамлета: играл просто гениально!

Николай Бурляев: Володя меня позвал на премьеру Театра на Таганке — «Гамлет». Помню, мне все там не понравилось: и сама постановка, и то, как он играл. Я даже не пошел потом к Володе за кулисы, чтобы не обманывать и не говорить неправду. Я не понял, зачем он так кричал на сцене — и вообще показалось, что это все мимо текста, мимо глубины Шекспира.

Марина Замотина: У меня ничего, кроме непонятного ощущения, актерская игра Высоцкого не вызывала. Как актер он был, на мой взгляд, совсем неинтересный. Возможно, такое ощущение возникало потому, что я застала уже далеко не лучший период его творчества…

Марина Замотина: Я видела все спектакли Театра на Таганке в те годы, когда был жив Высоцкий. У меня сложилось стойкое ощущение, что он не играл роль, а просто был на сцене самим собой. Он был не Хлопушей, он был не Гамлетом… А когда я Свидригайлова в исполнении Высоцкого увидела, то прямо даже расстроилась. А ведь это была чуть ли не премьера: зима 1979 года, только-только они поставили спектакль. Помню, думала: удивительно, вроде такой интересный человек — и такая роль блеклая, просто никудышная актерская работа. Вот он вышел в цветном халате, терпеливо выслушал «авансовые» аплодисменты, хмуро исполнил какую-то песню, как-то потерянно походил по сцене — и все, ушел. Так же и его Хлопуша, который истерически кричал, дергался в этих цепях — как-то все это было невпопад. Я на все эти спектакли шла с замиранием сердца, в ожидании какого-то шедевра, невероятной исполнительской находки. А тут обыкновенный, даже несколько будничный Высоцкий, который просто громко что-то вопил и, откровенно говоря, действовал на нервы. И Гамлет у Высоцкого был более чем странный. Я смотрю на него и вижу певца из России Владимира Высоцкого, а не принца датского!