– Какое?

Чтобы увидеть Стасю, я попыталась поднять голову, но чуть не закричала от боли. Шея затекла. Подушки у Стаськи отвратительные, жесткие, как камень.

Однако, проснувшись окончательно, я обнаружила, что провела эту ночь вовсе не на подушке, а на железном плече Соломатникова. Мой давний воздыхатель преспокойненько посапывал рядом.

– А-а-а!..

– Ты что, уже все знаешь?

– Конечно! Вот он...

– Да что он! – Стася досадливо махнула рукой.

– То есть как это что?!

– Ну погудели вчера от души. Виски дринкнули! С кем не случается?

– Со мной, по крайней мере, еще не случалось, – растерянно пробормотала я.

– Все когда-нибудь, тетя Мил, случается первый раз в жизни!

– Но мне кажется... Мне кажется, что ничего не было...

– Да чего ты паришься! Я ничего Вадимчику не скажу.

– А его жене?

– Оно тебе надо? – Стася даже рассердилась. – Я в глаза не видела никакой жены! Я вообще не знаю, есть ли она на свете... Спускайся, короче, я кофе тебе сварю.

Я с тоской поплелась в душ, пытаясь по дороге осмыслить происшедшее. А может, ничего и не было? Платье-то застегнуто, вроде бы аккуратно... В общем, я решительно ничего не понимала, и только чувство раздражения против Соломатникова нарастало в моем сердце не по часам, но по минутам: citius, altius, fortius. «Но если ты такая недотрога, – ругала я себя, – то нечего шляться по чужим спальням. Ночуй дома! Как говорили в юности, лучшее лекарство от СПИДа – спи-1».

– Тебе тут девица обзвонилась какая-то, – сообщила Стася, жестом приглашая присесть к столу. – Вера Рассказова. Тебе это говорит что-нибудь?

– Это мой секретарь, – объяснила я. – И что? Что ты ей сказала?

– Да так, ничего особенного. Сказала, что ты при смерти и на работу теперь выйдешь не скоро.

– Стася, да как же так?

– А что мне оставалось? Она мне про какие-то сделки стала травить. Те звонили этим, эти – тем. Там документ не выдали, оттуда деньги перевести не успели. Короче, корки! Достала она меня! Я говорю: девушка, управляйтесь сами. Вы зарплату за что получаете?

– А Верочка что?

– Сразу притухла твоя Верочка, как я ей сказала про зарплату! Постараюсь справиться, говорит. Людмиле Александровне привет. Пусть выздоравливает как можно скорее.

Я схватилась за телефон.

– Сейчас перезвоню Вере!

– Э, тетя Мил, не дергайся. Куда звонить? Прикинь, ты же при смерти!..

– Как это при смерти?

– Не пали контору! Я ж старалась, расписывала ей...

– Для чего ты ей расписывала?

– Тебя отмазывала! Уж так тебе плохо! Из-за аллергии на рододендроны у тебя сильнейшее удушье, даже подозрение на отек легкого. И кожа вся язвами покрыта.

– Боже мой!

– Она еще спросила, в больнице ты или на свободе. Я говорю, в больнице. В специальном центре противоаллергическом.

– А такой есть?

– Черт его знает!

– Стаська, да ты что?! А если они начнут меня разыскивать? Захотят навестить?..

– Скажем, что я про центр напутала. Ну бывает, не въехал человек.

– А если этот центр все-таки существует, – домысливала я, – но такой пациентки к ним никогда не поступало... Вот будет позора-то!

– Тетя Мил, не дрейфь! Во-первых, где ты могла надышаться рододендронами?

– Ну и где?

– Только за городом, на даче. А пока тебя везли на «скорой» в противоаллергический центр, ты могла потихоньку выпрыгнуть из машины и убежать в лес.

– Да что я, совсем ненормальная, что ли?

– А мало ли? Испугалась уколов!

– Ну Стася!

– Да ладно, шучу. Во-вторых, машина, на которой тебя везли, могла угодить в аварию, и тебя вместе противоаллергического центра положили в Склиф! В-третьих...

– Хватит! – не выдержала я. – Несешь черт знает что! Подумала бы лучше, в каком свете ты выставляешь меня перед сотрудниками!

– Тетя Милочка, я же хотела тебя рассмешить! Настроение тебе улучшить. Чтоб ты не так расстраивалась...

Я вспомнила, что провела ночь в постели с Соломатниковым, и сделала непроницаемое лицо.

– Я хотела подготовить тебя, а то вдруг...

– Стася, к чему подготовить?

– В общем, тетя Мил, так. Пока мы тут вчера колобродили... с участка угнали твою машину... Ну как, очень огорчилась?

Я принялась лихорадочно соображать, что бы ей такое ответить, но на лестнице в это время послышались шаги.

– Настя, – донесся до меня голос Соломатникова, – по поводу вчерашнего у меня нет слов!

– Аналогично! – ответила Стася с достоинством.

– Что ты хочешь сказать?

– А то вы не знаете! Николай Николаевич!.. – Она осуждающее покачала головой.

– Представь себе, не знаю, – отозвался Соломатников, правда уже без прежней уверенности.

– Еще спрашивает! Нахал! Вы уложили в постель тетю Милу!.. Я уж молчу про то, что это была моя постель.

– Что?! Девчонка! Повтори, что ты сказала сейчас!!

– Я сказала, что вы совершили невероятно грязный, отвратительный поступок. Совратили тетю Милу. – Стася преглупо захлопала ресницами. – Порядочную женщину, примерную жену.

На лице Соломатникова выступили красные пятна.

– Никого я не совращал...

– Да?! Уж не хотите ли вы сказать, что тетя Мила добровольно завалилась с вами...

– Выбирай выражения, Настя.

– Вот в это я не поверю никогда! – продолжала Стася разгоряченно. – У тети Милы есть муж – очаровательный Вадимчик. Они счастливы вместе – уже целых пятнадцать лет!

– Значит, они счастливы? – Соломатников ехидно сощурился.

– Не верите? Ха-ха! Могу устроить вам сеанс связи с Вадимчиком. Или вы предпочтете очную ставку?!

– Мила, про мужа – это правда? – Соломатников стал медленно, как на автопилоте, спускаться по лестнице. Он выглядел обескураженным.

– Правда, правда!.. – ответила Стася за меня. – А вчера тетя Мила даже призналась, что переживает к Вадимчику новый всплеск нежных чувств.

– Стася, успокойся, ради бога, и не болтай!

– А! Значит, ты скрывала от Николая Николаевича, что ты замужем?

– Это не твое дело.

– Я не позволю тебе водить Вадимчика за нос!

– Он тебе не Вадимчик!