в этой фирме, и к добру али погибели, время покажет. Но ему было не привыкать оказываться в центре внимания, но в скандалы он пытался не впутываться. Да и вообще что тут такого-то? Его просто поздравил начальник, все они расслабились и выпили. Ох, этот поцелуй был таким горячим, таким целенаправленным, таким собственническим, кажется, он только что за один миг провёл свой самый лучший отпуск в любовном раю.

Конечно, коллеги подтрунивали над ним весь оставшийся день, многие пересказывали тем несчастным, что не были приглашены на банкет, что они пропустили, и эта маленькая сценка быстро обросла всё новыми подробностями, лишь поверхностно соответствуя истине. Вау, Райан запал на тебя, говорили более прямолинейные сотрудники, некоторые вообще уже описывали в чатах примерные варианты развития их отношений, какой-то умник накидал фотографий эротического характера, где мужчины были типажа Джулиана и Райана, а кто-то потом просто подфотошопил их головы. Офис на ушах ходил весь тот день, да и всю следующую неделю, пока их не заинтересовали более свежие сплетни, на которые переключиться. Но а Джулиан тупо сидел в своём кабинете и размышлял о случившемся, день был пересыщен сильными эмоциями, он чувствовал себя окрылённым. Ничто теперь не могло остановить его, никакие страхи не могли по силе сравниться с тем голым счастьем, что он испытывал сейчас, победоносный Джулиан, покоривший не только это кресло, но и сердце Райана! Да, именно так ему в этот момент казалось, и именно этого ему не хватало для осознания своего личного счастья.

10

Спустя два месяца после выставки Райан встретился с Жаном в кафе обсудить будущее скульптуры Джулиана. Чем больше он думал о ней, тем отчётливее понимал, что скульптура уже принадлежит ему, даже во время её изготовления его мысли занимала эта новая идеальная личность Джулиана, что лепил своими волшебными руками Жан Ланже. Она не давала никому из них покоя, ни Жану, ни Джулиану, ни Райану, эти последние два месяца крутились вокруг этой чёртовой статуи. Но божественный путь ведь тоже был усыпан терниями, чем более возвышенно и оригинально творчество, тем больше приходится вкладывать в его создание. Он чувствовал, что они все были творцами этой скульптуры, он страдал вместе с моделью и художником, чувство страха периодически вызывало у него панику, что у Жана не получится воссоздать образ Джулиана, и он разрушит это мраморное изваяние, до конца не придав ему форму. И сомнения, что Джулиан прекратит ему позировать, и тот не сможет закончить проект, тоже поселились в его голове, создавая чудовищные варианты развития. И самым последним его страхом было то, что Жан откажется продавать ему эту скульптуру. На это он имел право, они не подписывали никаких контрактов, даже вербальных, и Райан понимал, что вопрос денег тут не поможет. Важно, чтобы Жан не слишком привязался к своему творению. Вариант выставить скульптуру в галерее его почему-то пугал, это была настолько для него личная работа, что он представить себе не мог, как кто-то критикует эти безупречные черты и совершенно не врубается, насколько божественна натура этого произведения искусства. Райан не сомневался, что по шедевральности статуя не уступит тем, что он лицезрел в МОМА, так что он был в предвкушении того, что в его жизнь ворвётся божественная искра, высокое искусство, которое преобразит всё вокруг.

Они поговорили о сложностях создания работы, Райана интересовали все детали, потому что ему казалось, что он сам творит это искусство вместе с Жаном. Он часто наведывался к нему, когда тот работал над ней, к счастью, Жан был способен работать не только в полном одиночестве. На позирования Джулиана Райан старался всегда попасть, преображение того поражало его, и он уже предвкушал, как это возвышенное состояние передаст его скульптура, когда она будет готовой. Жан сейчас застрял над формой рук, он не хотел поднимать их вверх, и, по его мнению, свешанные вниз они казались чересчур грузными, им не хватало грации и этого уместного состояния, что именно в таком положении они и должны находиться, когда личность познала гармонию между жизнью и смертью. Райан считал, что руки должны быть расслаблены и не акцентированы, но он понимал, что Ланже явно будет искать свой вариант, как справиться с этой нерешительностью. Также он планировал изменить слегка фактуру статуи, добавить к непорочной гладкости немного шероховатости с помощью цвета.

– Тут всё зависит от освещения, с одной стороны люди увидят на ней безупречную энергию жизни с помощью этих красок, но при более тёплом свете эти цвета станут трупными, так что и с помощью света можно поиграть на этих темах, чтобы Джулиан был целостным и завершённым.

Райана почему-то напугала идея добавить красок, пускай и блеклых. Он представлял скульптуру не иначе как покрытую гладким белым мрамором, без единого изъяна. И возможность сделать Джулиана под каким-то углом похожим на труп, в его планы точно не входило. Он стремился к идеальному, и даже если Жан и добивался этой идеальности, покоряя такие мрачные и противоречивые темы, готовый вариант должен иметь эффект катарсиса. Но следующие идеи Жана окончательно лишили Райана покоя:

– Я решил поработать в этот раз более абстрактно, скульптура будет гуманоидной, но я не хочу в этот раз зацикливаться на безупречности точности, надо дать её немного этой текучести, чувства полёта, чтобы при невнимательном рассмотрении она казалась расплывчатой, далёкой. Стоит в этот раз убрать всю грузность и приземлённость, сосредоточив внимание внутри скульптуры, сделать её вездесущей, как будто внимание приковано одновременно поверхностно к самой скульптуре, которая как бы проецирует твои внутренние чувства, и рассматривающий её человек будто бы смотрится в зеркало. Эта скульптура поможет через неживую эмпатию пережить то, что она в себе несёт. То, что я хочу вложить в неё, то, что я хочу донести до людей.

– Я так не думаю, – возражал нервно Райан, аппетит совершенно испарился, хотя с его тарелки до сих пор ему подмигивали жирные трюфели. – Чёткость фигуры в данном случае очень важна, потому что иначе ты не сможешь передать всю суть Джулиана, его физическая оболочка – такая же неотъемлемая часть, как и его душа. Пойми, он должен быть идентичным, лишь отполированным до блеска, без всех человеческих изъянов.

– Но с помощью абстрактной и слегка размытой техники можно передать гораздо глубже человеческую личность, – не соглашался с ним Жан, совершенно не стеснявшийся громко всасывать свежие устрицы. – Суть останется, он будет узнаваем, поверь, просто я хочу сделать его более трансцендентальным. Я не хочу, чтобы посетители