– Другого ответа я и не ждал.

– Таковы правила.

– Ладно, подожду, ведь мы же сейчас к нему и направляемся?

Кивнув, тот запустил руку в карман чехла сиденья напротив. Вещица, которую он оттуда извлек, ввела меня в легкое недоумение. Ею оказалась портативная игровая консоль нового образца, разработанная совместными усилиями ученых из русской и японской промышленных корпораций, являющихся крупнейшими в мире производителями высокотехнологичных компонентов, бытовой техники и телекоммуникационного оборудования. За последние несколько месяцев они настолько превознесли и разрекламировали свое детище, что по важности теперь оно не уступало абсолютно ничему. Ни бессмысленным войнам, ни голодающим африканским детям, ни поискам лекарств от рака, ни даже полетам в космос.

Зомбирующая пропаганда прошла на ура.

Как глаголет статистика: каждый пятый ребенок в России, начиная еще с дошкольного возраста, либо уже обладает новым многофункциональным игровым устройством, либо, заручившись родительским обещанием, ожидает заполучить его в ближайшее время. Но наряду с детьми – навалом и взрослых, попавших под влияние рекламы. И, похоже, Полковник был одним из таких. На кого, на кого, но на него уж точно никогда бы не подумал. Странный он, однако. В материальном мире в войнушки не наигрался, теперь за виртуальный взялся.

Уставившись в семидюймовый экран, он выбрал какую-то игру и принялся вовсю клацать кнопками. Меня для него будто и не существовало больше. Списав все на его нелегкую жизнь и подкрадывающуюся старость, я решил оставить недовольство при себе.

– Долго нам еще ехать? – зевая и потягиваясь, спросил я.

Полковник промолчал.

– А ты сам-то как думаешь, сколько еще до Москвы тянуться? – не оборачиваясь, проворчала Инга.

– Как до Москвы? У меня же машина в Ярославле осталась и…

– Ой, да не ной, за нами она едет.

– Не проще ли было со мной в Москве и связаться?

– Значит, не проще! Твои вопросы все тупее и тупее. Какой следующий будет?

– Коробка, в которую ты мой мобильник запихнула, глушит его сигнал?

– До такого бы и ребенок додумался. Так что тебе не удалось пока.

– Что?

– Переубедить меня, что ты не валенок.

– Довольно разговоров! Вам обоим не помешало бы подремать, – продолжая отстреливать чудищ, вмешался Полковник. Инга хотела что-то возразить, но он не позволил: – Я сказал – баиньки, девочка моя. Ба-инь-ки…

Чуть опустив спинку сиденья, «девочка» пару минут ерзала на нем, стараясь умоститься удобнее, а затем наконец затихла. Но ненадолго. Не дольше, чем умащивалась. На раз, заглушая все звуки в салоне, она захрапела так, будто ее одновременно душат, режут и насилуют. Девочка стонала, кряхтела, причмокивала, посвистывала и похрюкивала.

Мое терпение раздулось до критических размеров и вот-вот должно было лопнуть. Сжав кулаки и скривив рот, я сдавил зубы с такой силой, что в них почувствовалась боль. Это помогло отвлечься, но только на мгновение. Чтобы спасти оставшиеся нервные клетки от неминуемой гибели, мой мозг выдал три возможных выхода из сложившейся ситуации.

Первый я отклонил сразу же. Выпрыгивать из машины на ходу – опасно и неразумно. Второй показался чересчур кровожадным: вцепиться в красные пряди и, содрав скальп, заставить бестию умолкнуть навечно. К тому же и вцепляться-то особо было не во что.

А вот третий не вызвал ни малейших сомнений. Проверенный временем и нехитро названный «Убить тигра», он откопался среди воспоминаний об армейских буднях. Тигром являлся храпящий солдат, а оружием – подушка, которую с силой обрушивал на тигриную голову один из сослуживцев. Подушки у меня сейчас не было, зато имелся кейс. Им-то я и решил несильно тюкнуть по красноволосому темечку, а потом будь что будет.

Внутреннему голосу затея пришлась по вкусу: «Вот это поворот! Вот это, я понимаю, стержень! Вот это мужик! Не ожидал от тебя, хозяин, ну вот никак не ожидал! Только смотри не сдрейфь теперь! И убей тигра! Убей тигра! Убей тигра!..»

Возможно, я бы так и сделал, но водитель предложил более гуманный и благоразумный выход. Не отвлекаясь от дороги, он достал из бардачка пластиковый футляр с берушами и протянул Полковнику. Тот поставил игру на паузу, вынул пару затычек и передал футляр мне. В нем оставалась еще пара.

Прикоснувшись к плечу водителя, я сочувствующе поинтересовался:

– А как же ты, брат?

– За меня не волнуйся, я привыкший. Как-никак уже три года вместе мотаемся. Так что пользуйся на здоровье, а я обойдусь, – жизнерадостно ответил он и включил радио.

Отстегнув наручники, я поставил кейс между ног, воткнул затычки, опустил голову на подголовник и закрыл глаза.

Меня разбудила чья-то рука, потормошившая за плечо. Я зашевелился и одновременно с зажегшимся в салоне светом разомкнул веки.

– Матерь Божья! – вскрикнул я, содрогнувшись. Но, распознав в демоническом лике недовольную физиономию Инги, вновь обрел самообладание.

Стоило мне освободить уши от затычек, как в них ворвался ее мужеподобный голос:

– Нет, всего лишь я, индюшара нахохленный!

– Ясно.

– Минут десять тебя будили, спящая красавица, но тебе хоть бы хны!

– Ничего страшного, с каждым бывает.

Я взглянул на часы в магнитоле и мысленно воскликнул: «Ого, вот это подремал!» Три с четвертью часа пролетели как один миг, без малейшего намека на сновидения. После психотерапевтических сеансов сны вообще стали для меня большой редкостью, и я был несказанно этому рад.

– Здесь не твои королевские покои, принцесса, и я тебе не служанка! В следующий раз буду хлестать по щекам!

– Да что ты ко мне привязалась-то?

– Когда я увидела твою слащавую рожу в каком-то глянцевом журнальчике, Брэд Питт недоделанный, так сразу и поняла, что из кукарекающих ты! Не в операциях «Молота» тебе надо учавствовать, а в гей-парадах задом своим тощим крутить!

Полковник стукнул ладонью по спинке ее сиденья:

– Инга, ты в своем уме?! Думай, что несешь!

Ей было не до него и уж тем более не до раскаяния. Инга упивалась своей значимостью, безнаказанностью и красноречием. Окинув меня надменным взглядом, она расплылась в ехидной улыбке.

Я промолчал, понимая, что какие-либо словесные аргументы в сложившейся ситуации абсолютно бесполезны. В мои принципы не входило избиение женщин, но сегодня особый случай, просто вопиющий, да и женского в ней не намного больше, чем мужского.

Левой рукой я схватил ее за грудки и, потянув на себя, вполсилы ударил основанием правой ладони в нос, хотя целился в лоб. Если бы Инга не запрокинула голову в неподходящий момент, то вполне могла бы отделаться лишь легким испугом. Нет, я не думаю, что кости и хрящи серьезно пострадали, но кровь из ноздрей все-таки хлынула. Я резко отпустил ее, смятенно ожидая истошного бабского вопля. И тот последовал без промедлений.