- Да неужели, - Саваж выглянул из защищённого закутка, и увидел, как налётчики живо обходят столы и сгребают всё, что им высыпали на столы другие клиенты – в центральной части зала, там, где защита была слабее, или её не было вовсе.

- Пошли, - подобрался тенями к ближайшему и взял его двумя пальцами за тощую шею.

Тот обмяк – ещё бы, он простец, не маг.

- Отдохни немного, - Саваж стряхнул руки и переместился к следующему.

Кусачка, что-то подвывая, следовал за ним.

Пятеро налётчиков-простецов вскоре отдыхали, кого где Саваж застал – там и отдыхали. О том, какое преимущество у некроманта в противостоянии, они, наверное, и не слышали. А вот почему их главный умудрился пробить его защиту – это понять бы.

Но там, где сбоит магия, остаются старые добрые средства. Саваж подхватил тяжёлое блюдо с ближайшего стола, тенями нырнул до дурака, зашёл со спины и обрушил это блюдо ему на затылок.

Сработало – тот завалился. Можно было выдыхать.

- Скажи-ка, друг Кочерыжка, и часто ли у тебя такая острая приправа к обеду? – спросил Саваж, испытывая сильное желание взять сержанта за воротник и встряхнуть.

- А я-то чего, - огрызнулся тот. – Место у нас такое, неспокойное.

- Как они к тебе вломились-то, тут же у тебя от защиты не продохнуть? А ведь влетели, и каких-то артефактов тут разбросали, - Саваж поднял одну картофелину с пола и рассмотрел – да, картофелина, а внутри у неё проковыряли дырку и поместили туда миниатюрный блокиратор магической энергии.

Дешёвый, слабенький, собранный на коленке из, гм, дерьма и опилок, но – работающий. Как будто артефактор у людей есть, а денег на нормальные заготовки – нет. Недурственно, недурственно.

Саваж сунул находку в карман, стряхнул руки и приподнял шляпу.

- Бывай, сержант, а мы пошли. Кормишь ты вкусно, а вот программа концертная подкачала.

- А с этими что делать? – спросил Кочерыжка.

- Да что хочешь. Можешь рожи им начистить, можешь в полицию сдать.

- Делать мне нечего, только в полицию сдавать, - пробурчал Кочерыжка.

Люди в зале как отмерли – зашумели, загомонили, завопили, чтоб их деньги возвращали обратно. Кочерыжка страдальчески сморщился – только ещё не хватало сейчас разгребать всё это гнилое дело, но Саважу уже было без разницы, что там он думает и как дальше станет поступать.

Он взял всё ещё стоящего рядом Кусачку за шиворот и дёрнул через тени домой.

- И что это такое было? – спросил он, когда оба они оказались в его прихожей.

- Ну… нужно было получить сведения, вот я туда и пошёл. На метро долго, я пошёл тенями. Знать не знаю, как выследили, но – выследили. И  на барахолке меня чуть было не поймали, и я смог от них уйти только ногами, потому что в тени дёрнулся – и не попал. Как простец какой паршивый, представляешь? Вот я и пошёл к Кочерыжке отсидеться и тебя дождаться.

- Ну, дождался. И что ты думаешь, нападение было просто так, само по себе, или в нашу с тобой честь? Этот коротышка, которого пришлось побить посудой, как-то очень недурственно меня достал, - кстати, нужно пойти и посмотреть, не осталось ли следов.

- Я ж говорю тебе – они не любят некромантов.

- А кто нас любит-то, скажи? И ты думаешь, мне очень интересно отбивать тебя и случайных прохожих от каких-то непонятных комедиантов? Дел у меня других нет, что ли?

Саваж прошёл в гостиную и выложил на стол содержимое карманов – солонку, перечницу и горчичницу, и ложечки к ним, и подставку – вся упаковка развалилась во время драки, и помявшуюся коробку с фруктовыми вилками, и недоартефакт, который следовало отдать на изучение каким-нибудь специалистам.

- Ну… вот…

- Сказано – сидеть, и не высовываться?

- Сказано.

- Ещё раз высунешься, куда не следует – там и останешься. Понял?

- Понял…

Марион снился Саваж.

Сны с его участием приходили регулярно, обычно – под утро, и удивляли своей откровенностью. Так и сейчас – серебристое силовое щупальце легонько поглаживало её пятку, было щекотно и тепло, она проснулась… и увидела всего лишь пятно солнечного света на той самой пятке, торчащей из-под простыни. Рассмеялась, почесала пятку. Приснится же такое!

И не говорите мне, что не существует памяти тела, ещё как существует. Потому что прикосновения Саважа, простые и магические, то и дело ощущались в разных частях того тела – и напоминали о невероятно странном свидании. О да, собачиться всю конференцию, по окончанию пойти пожечь нежить в некрополе, а завершить в постели – и кто они оба после этого?

Правда, из сна лучше всего помнилась усмешка странных желтоватых глаз некроманта, и ласковые касания его рук – он, помнится, как услышал о её травме, так сразу же вообразил, что она хрупкая, и сломается, если вдруг что. А она не хрупкая, но ей было приятно. Отголоски этой-то приятности во снах и приходили.

Что ж, хороший сон – хорошее утро – хороший день. Наверное. Хотелось бы. Если никто с утра не придёт и не испортит настроение.

Марион умела ограждать себя от испорченного настроения – например, ограничить круг лиц, которые могли звать её по магической связи. Такую глушилку она придумала ещё в Академии – просто так, смеха ради. Правда после, в Легионе, не использовала – там наоборот, нужно в любой момент быть готовым к тому, что тебя разыщут и куда-нибудь направят. А вот уже в госпитале – очень пригодилось. Потому что отвечать много раз на одни и те же вопросы о здоровье ей не хотелось совершенно. Она и не отвечала. А разные знакомцы удивлялись – ох, Марион, почему тебя не дозваться. А вот не хочу, и не дозваться.

В отеле «Изумруд» тоже пришлось сразу же объяснить, что к чему.

Нет, она не уполномочена решать вопросы модернизации здания. Отложите, господин Тондю, эти документы до возвращения мамы, недолго осталось. Приветствовать участников многолюдного мероприятия по йоге она тоже не будет, у неё на то время запланированы совсем другие дела. С этим отлично справится господин Шатлен. Нет, Бернар, я не со зла. Но ты ведь любишь весь этот гостиничный бизнес? Значит, ступай и приветствуй этих самых участников. Обед с восточным принцем? Нет. С супругой восточного принца? Хорошо, представьте меня.

Правда, супруга принца оказалась здравой женщиной, отлично говорившей по-франкийски, и к тому же недурным стихийным магом. Она рассказала, что у неё были учителя из Франкии и с Полуночных островов, и она очень хотела бы учиться в их Академии, но увы, девиц в таких семьях, как у неё, не отправляют на учёбу в другие страны. Может быть, когда-нибудь потом что-то изменится, ей бы хотелось.

О делах Марион принцесса Зубейда тоже внимательно выслушала, правда, о Легионе и службе Марион снова не сказала ни слова. Зачем? Академия, болезнь, диссертация. Достаточно. Правда, принцесса спросила: