Отец несильно закашлялся, однако продолжал говорить.

— Повсюду на этой земле встречаются камни с письменами. Одни оставлены современными индейцами или их прямыми предками. Другие пришли к нам из незапамятных времен... Как мы учимся у индейцев, так и индейцы учились у тех, кто ранее торил эти дороги. Среди них встречались путешественники. Сюда приходили корабли из Европы и Азии. Даже уже в мое время к нашим берегам приплывали китайские джонки...

Отец поглядел в окно на горы.

— Если уж они приплывают теперь, почему бы им не доходить до наших берегов и раньше? И они были здесь, Ханни, определенно были! Ты должен научиться читать по-испански. Твоя мама учила тебя, ты хорошо говоришь по-испански, но эти живые летописи на камнях надо уметь прочитать самому.

Отец Салмерон рассказывал об испанских солдатах, столкнувшихся как-то с какими-то азиатами, торговавшими с индейцами у берегов Калифорнии, как выяснилось — испокон веков. Еще он рассказывал о китайских кораблях, приближавшихся к побережью Калифорнии.

Отец замолчал, продолжая что-то говорить, но очень тихо, вроде бы про себя. Вдруг он резко вскочил.

— К черту все это, сынок! Главное — получить образование. Одно время ты ходил в школу, но здесь ее нет. В Лос-Анджелесе же...

Надо выбросить все это из головы, все это не важно! Будешь читать. Здесь много книг, сначала одолеешь их, потом найдем другие. Многие люди обладают обширными знаниями, не получив вообще никакого образования, даже не умея читать. Вот, например, твой друг Франческо. Он индеец, но, я уверен, скоро он будет знать больше тебя...

Снова текли неторопливые дни, и однажды...

Однажды, месяц спустя после того, как мы поселились здесь, вдруг чуть свет прискакал Питер Буркин. Он говорил быстро, все время оглядываясь назад, будто кто-то преследовал его. Я увидел Буркина задолго до того, как он въехал во двор.

— Будь наготове! — только и успел крикнуть он отцу, не слезая с седла. — Они идут сюда!

— Спасибо тебе, Питер. Проходи, присаживайся. Надеюсь, ты не откажешься от чашечки кофе? — будто не слыша тревожного предупреждения, пригласил отец спокойно.

— До кофе ли тут, Зак! Они отстали от меня всего на какую-нибудь одну или две мили!

— Время еще есть. Отведи лошадь в загон и заходи в дом. — Отец поднес к губам чашку с кофе, рука его не дрогнула. — Сколько их там?

— Как минимум пятеро. Может быть, и больше. Они расставили своих людей на всех дорогах и рыщут в округе.

Питер стремительно выбежал из дома, отвел лошадь в загон и вернулся с ружьем в руках. Когда входил в дверь, я заметил, что он весь мокрый от пота, хотя стояло еще раннее утро и вроде бы жарко еще не было.

— Во дворе дома есть источник воды и достаточно провизии, Питер, — успокаивал отец. — Этот дом наподобие укрепленного форта. Лучше дожидаться их здесь, чем встретиться в дюнах. Поэтому присаживайся.

Питер сел, с тревогой поглядывая на дорогу.

— Я знаю, Зак, и про воду и про припасы. Но ты не представляешь себе, что этот старый черт может выкинуть на этот раз.

— Не думаю, чтобы он сам появился здесь.

— Почему ты так уверен? Побоится индейцев?

Отец пожал плечами.

— Может быть, побоится, что его узнают.

Питер помолчал, потом вдруг спросил:

— А ты веришь, Зак, в существование Тэквайза?

— Нет, не верю! Что такое Тэквайз? По-моему, это устрашающий символ, родившийся из суеверий.

Отец повернулся ко мне.

— Ханни, я бы хотел, чтобы ты сейчас же пошел в самый дальний угол спальни и сел бы на пол, позади кровати.

— Но я хочу быть с тобой, отец!

— Спасибо, Ханни, но ты сделаешь то, что я тебе сказал.

— Я помогу заряжать вам ружья, папа...

— Может быть. Только попозже.

Питер, улыбаясь, смотрел на меня.

— Твой малыш ничего не боится, Зак.

— Это же мой сын! — сказал отец, и я ощутил в себе чувство гордости, хотя, признаться, и трусил... немного трусил.

Внезапно мы услышали топот лошадиных копыт, звонко отдающихся на затвердевшем, утоптанном песке двора. Я надеялся, что мои любимые ящерицы успели спрятаться — да, да, в такую минуту я почему-то подумал о них.

— Привет! Есть кто в доме? — неожиданно раздался голос.

Отец пошел к двери и по пути глянул в окно.

— Уверен, они не знают меня в лицо, — сказал он Питеру. — Не будем пока рассеивать их сомнения.

Отец открыл дверь, но не вышел во двор: просто встал в дверном проеме.

— Эй, ты! — бросил грузный англичанин в полосатой рубашке. — Мы разыскиваем Зачари Верна. Случайно, не встречал его?

— Не могу утверждать, что видел его, — спокойно ответил отец. — По крайней мере, с того момента, как открыл сегодня утром глаза.

— Он здесь? Он был здесь? — заметно разволновался англичанин.

— Ну да, здесь, — улыбнулся отец. — Но, по-моему, он собирался на несколько недель уехать отсюда.

Обернувшись, отец едва слышно сказал Питеру:

— Если сможешь, следи за углом дома!

— Ты сказал, что видел его? Когда это было? — все настойчивее, громко расспрашивал англичанин.

— Сегодня утром, когда смотрелся в зеркало... Я брился...

Они осмысливали слова отца ровно одну минуту. Потом один из мексиканцев, гарцевавших позади, догадался:

— Так это же он и есть, Зачари Верн!

— Ты? Ты — Зачари Верн? — не поверил своим глазам англичанин.

Отец стоял и улыбался.

— Ну? Что вам угодно, господа?

— Я пришел убить тебя! — заявил тот, что был в полосатой рубашке.

Даже я, шестилетний ребенок, видел, что этот человек чересчур медлительный. Пока он осматривался, поднимал свое ружье, лежавшее перед ним на седле, отец выстрелил, потом, совершенно не торопясь, уложил еще двоих. А последний, тот, который узнал отца, бросился сломя голову за дом.

Питер выстрелил в него и начал перезаряжать свое ружье. Я протянул ему винтовку, взял ту, из которой он только что стрелял.

Осторожно, без спешки, как учил Верн, я перезарядил и ружье отца, потом пересек комнату и встал позади него. Нападавших словно не бывало, исчез и последний. Во дворе неподвижно лежал англичанин — на том самом месте, где я совсем недавно рисовал рожицу Франческо. Возле двух других растекались пятна крови. Три лошади без всадников застыли около дома.

Внезапно тот, которого не успела настигнуть пуля отца, выскочил из-за дома и в безумной скачке помчался по тропинке прочь от нас. Отец хладнокровно наблюдал, держа его под прицелом.