— У меня есть лошадь. — Гордость распирала все мое существо.

— Ну и что? У кого ее нет? — спокойно заметил Франческо.

— Давай как-нибудь покатаемся вместе?

Франческо ничего не ответил, взял ветку и начал рисовать на песке какие-то непонятные полосы, с опаской поглядывая на полуоткрытую дверь.

— Такие огромные горы, — нарушил я молчание. — Далеко ли до них?

— Далеко. Я был там с отцом два раза. Мы ходили за плодами чиа. Они растут повсюду, но больше всего их в долине, по ту сторону гор. Когда я попал туда первый раз, там началась перестрелка. Пришли еще какие-то люди, которые хотели забрать себе все плоды чиа, но нам все-таки удалось немного принести с собой.

— Это твоя земля?

Франческо снова пожал плечами.

— Это земля. Мы здесь живем, иногда подолгу не возвращаемся сюда. Когда начинается жара, мы идем в горы, где есть прохлада.

— Прошлой ночью у Родников Индейцев, когда уже совсем стемнело, я спустился вниз за водой. Там я видел старого индейца, но он ничего не сказал мне...

Франческо вдруг поднялся.

— Все. Я ухожу.

— Ты еще придешь?

— Приду, — пообещал он.

Мальчик пошел со двора, сначала медленно, затем все ускоряя и ускоряя шаг, не оглядываясь назад.

Когда я возвратился в дом, было совсем светло, и в столовой, став на колени, я стал разглядывать удивительный пол. Он поражал своей, казалось, примитивной красотой. Незаметные ночью, на нем теперь были видны загадочные рисунки по краям, а в середине — похожая на ворону черная птица с распростертыми крыльями.

Пересев на скамью, я рассматривал удивительную птицу. Поражали ее глаза из ярко-красного камня и необычное оперение.

— Это ты, Ханни? — спросил отец из другой комнаты. — Все в порядке?

— Разглядываю птицу, — объяснил я.

— Мне показалось, ты с кем-то разговаривал.

— Это приходил Франческо. Он индеец и... мой друг... Я думаю...

Отец вышел из спальни и прикрыл входную дверь. Будто не слыша сказанного мною, он недовольно произнес:

— После восхода солнца дверь лучше держать закрытой, тогда внутри будет прохладнее.

Как всегда, он положил руку мне на плечо.

— Я рад, что у тебя появился друг.

Его взгляд упал на пол, и я увидел: отец был поражен не менее моего.

— Вот это да, будь я проклят! — сорвалось с его губ.

Встав на колени, он, как и я, рассматривал необычное покрытие пола.

— Прекрасно. — Отец не скрывал восхищения. — Просто удивительно!

— Это сделал Тэквайз, — спокойно пояснил я. Мне было приятно, что отец чего-то еще не знал. — Это его дом.

Отец в изумлении уставился на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Франческо сказал мне, что никто не может жить здесь, потому что это дом Тэквайза. Он выстроил его, но когда сюда вернулись индейцы, Тэквайз ушел и больше не появлялся.

— Тэквайз? На кого он похож, этот Тэквайз? Тебе твой друг ничего не говорил по этому поводу?

— Они никогда не видели его. Он выходил только по ночам.

Отец задумчиво продолжал изучать пол, будто надеясь обнаружить в загадочных рисунках лицо мастера, сделавшего его. Потом переключил свое внимание на узор, окаймляющий комнату по периметру.

— Камень с фиолетовым оттенком. Это, сынок, яшма. Она встречается нескольких цветов. А это халцедон. Оба камня можно найти в каньонах вблизи пустыни. Очень хорошая работа! Этот Тэквайз, или кто бы там ни был, — талантливый человек. Мне бы хотелось познакомиться с ним.

— Ты не веришь, папа, что это делал Тэквайз?

Отец промолчал.

— Такую великолепную работу мог выполнить только человек, который очень любит свое дело. Мне бы хотелось увидеть его, — повторил он.

Медленно потекли дни, складываясь в недели. Иногда я играл во дворике, подружившись с несколькими голубыми ящерицами, или бродил по песчаным дюнам. Отец грелся под лучами утреннего солнца, перебираясь в дом после полудня, читал книги, которые привез ему Буркин. Порой после захода мы вместе ходили гулять. Встречавшиеся нам индейцы разговаривали с отцом с неизменным почтением, но к дому не приближались.

Отец никогда не выходил за ограду из кактусов без пистолета, предупреждал и меня.

— Если увидишь каких-нибудь незнакомцев... — Отец вдруг замолчал, встал, разбросал щипцами угли: что-то привлекло его внимание. Под углями оказалась железная коробка. — Никому не говори об этом, ни моим друзьям, ни своему новому знакомцу. В этой коробке деньги. Я начал копить их, когда родился ты. Если мне суждено умереть или быть убитым, приди сюда, возьми эту коробку, перепрячь в другое место и заровняй золу, будто тут ничего не было... Деньги тебе еще пригодятся.

Позже, в тот же вечер, когда отец читал мне «Квентина Дорварда» Вальтера Скотта, я плохо слушал его, потому что сказанное отцом не давало покоя. И я спросил, не отправиться ли нам немедленно, сейчас же, в Лос-Анджелес.

— Нет, не теперь, Ханни. Позднее, может быть. Питер прав. Здешний воздух и солнце помогают мне. Я чувствую себя гораздо лучше и стал меньше кашлять.

— Они будут искать нас?

— Да, Ханни, непременно будут. Никогда не забывай об этом. Старый дьявол обязательно появится. Но теперь он напоминает притаившуюся кошку, караулящую мышь, и очень хочет, чтобы мы забыли об осторожности, поверив, будто они никогда не придут. Вот тут-то они и нагрянут!.. — Отец опять посмотрел на птицу в середине рисунка. — Это ворон. Очень любопытная работа... Знаешь, Ханни, далеко на юге, в стороне от тропы юмов, по которой мы ехали, есть в горах место, которое называется Воронов Дом. Только индейцы знают о нем, но теперешние индейцы посещают его очень редко.

— Что там, в этом Вороновом Доме?

— Погоди, не торопись, сын. Когда я почувствую себя лучше, мы побываем там. Но туда лучше не ходить, пока ты хорошенько не подружишься с индейцами.

Больше он ничего не сказал, а я не стал расспрашивать. Зная своего отца, понимал, что задавать вопросы бесполезно, раз он теперь решил не объяснять мне причины.

— В свое время ты все узнаешь, — обычно говорил он. Так и вышло.

Позже, когда мы, пригревшись на закатном солнышке, сидели около дома, отец сказал:

— Это очень древняя земля. Гораздо более древняя, чем считают ученые, утверждающие, что первыми здесь появились индейцы, а до них никого не было.

Миллион лет назад и более жили здесь люди. Еще до ледникового периода и после него...

Что делают наши археологи? Разве они проводят раскопки на большой глубине? Разве они тщательно исследуют все части континента? Нет, они лишь царапают поверхность и успокаиваются, едва найдя какую-нибудь безделицу. А другим вполне хватает садов Эдема, они считают, что все люди появились оттуда.