от Бога. Поэтому там так — что Бог велит, то и делает человек. Человек и Бог нераздельны. Ты запомнил это?

— Запомнил, но… не понял.

— Как много ты еще не понимаешь — прошумело Дерево.

— Ты слышал, что Бог миродержец, но не знаешь, что это такое. Бог держит весь мир на себе, все звезды и все деревья, и каждую мою ветку, и каждый лист, и каждый плод. Все взвешено и со-считано в Боге. Ты вот теперь этого не знаешь, а первый человек знал и держал мир на себе вместе с Богом, но вдруг упустил что-то. Не обязательно даже мой плод, который сорвал и съел. Могло быть и что-нибудь другое. Может, он схватил за крылья ба¬бочку невиданной красы, к которой Бог велел не прикасаться. Может, и так. А может, всего-навсего и сделал, что вырвал из хора божественных звуков одну только ноту, и она как-то зависла сама по себе, без лада с другими… И гармония была нарушена. Гармония держится на таком точном счете! У Бога каждый волосок сосчитан. Тебе, наверно, этого не понять. Тогда просто поверь мне. Человек сбился со счета, с таинственного счета, который ведет сердце. Сердце так четко стучит. Оно не должно сбиваться со счета. Иначе… Ты же знаешь, что наступает, когда сердце сбивается со счета?

— Смерть?

— Человек умирает. А если сердце мира сбивается со счета?.. Нет, все не совсем одинаково. Мир не кончился, но рай был потерян. Вырвалась на волю стихия и унесла людей прочь от Бога. Они уже не одно с Богом, нет, не одно. Наступило изгнание из рая…

— А как попасть обратно в рай? — спросил мальчик. Но Дерево молчало. Больше оно ничего не сказало. Мальчик долго стоял под Деревом, пока не увидел старого путника, который сел отдохнуть под раскидистыми ветвями. Тогда мальчик задал свой вопрос старику: — Не знаешь ли ты, как попасть в рай, из которо-го были изгнаны первые люди?

— Не знаю — сказал старик. Но, помолчав, добавил: — Говорят, когда-то, давным-давно, был мальчик вроде тебя. Он тоже очень хотел узнать, как попасть обратно в рай. Он услышал, что этому учат в школе, и пошел в школу к очень строгому учителю, который все точно знал. Учитель прочитал толстую-толстую книгу. Он изучил ее, как никто другой, и теперь учил людей, что и как надо делать. Он знал, какая кара ждет за каждый проступок, и говорил об этом так, что ученики дрожали от страха. А когда не дрожали от страха, то умирали от скуки.

Слушал, слушал тот мальчик учителя и вдруг взглянул в окно. И такое увидел небо! Такие облака! Не знаю, может, он поговорил с небом так, как ты только что говорил с Деревом, может быть… И наверное, небо сказало ему что-то очень хорошее, потому что он тихо рассмеялся, а может быть, свистнул, а кто-то слышал, что он запел. А учитель закричал:

— Как ты смеешь!

— А вы так говорите про Божью волю, точно это чужая воля, — сказал мальчик.

— Уж не думаешь ли ты, что это твоя воля?! — прогремел учитель.

— Во всяком случае, не чужая — ответил мальчик и тут уж точно свистнул. Тогда учитель выгнал мальчика из класса. А мальчик только пожал плечами и шагнул прямо в окно. Ученики замерли. Но через мгновение все расслышали его смех, такой заливистый, что не заразиться было нельзя. Все стали громко смеяться, к ужасу онемевшего учителя. Когда к учителю вернулся дар речи, он крикнул: «Ловить его! Поймать и запрятать в клетку!» Было непонятно, о ком это он говорит, — о мальчике, которого след простыл, или о птице, певшей так, что невозможно было никого и ничего слушать, кроме нее. Она вспорхнула с Дерева прямо в окно и летала по комнате.

— Поймать! — крикнул учитель, но птица выпорхнула туда, откуда влетела. — На места! —

Но не тут-то было! Из окна донесся звук флейты. Казалось, что смех мальчика и голос птицы слились в этом звуке. И полилась мелодия. Какая! Потом изгнанный мальчик как ни в чем не бывало появился в окне с флейтой у губ. Как он появился и на чем держался, понять было невозможно. Но понимать и не хоте¬лось никому. Хотелось только слушать. Когда смолкла мелодия, раздались слова:

— Слушайте мою флейту! Только это одно и надо.

— Ловить! — опять крикнул учитель, но мальчик исчез быстрей, чем улетела птица…

Говорят, что мальчик с флейтой появляется в самых неожиданных местах. И там, где он появляется, обязательно происходит чудо. Но все рассказчики рассказывают о чуде по-разному. Хочешь пойти искать Флейтиста? — предложил старик. — Хочешь увидеть и услышать чудо?

— Хочу — сказал мальчик. И пошел. Куда? Туда, куда вели длинные тени. Куда свет вел.

Свет его вел, он это ясно чувствовал. Солнце посылает длинные лучи. Они все удлиняются и удлиняются. И смотреть надо не на само солнце, а по лучу — туда, куда смотрит оно. И он шел туда, куда вело солнце. И пришел в лес. Огромный. Не лес, а целая Вселенная. Он оказался вдруг в центре Вселенной. И тут по¬чувствовал, что никуда больше идти не надо. Нет, может быть, и надо, но не так, совсем не так, как раньше. Больше нельзя идти одному, а только вместе с Деревьями, небом и морем, просвечивавшим сквозь Деревья. Странное новое чувство охватило душу: будто его уже нет отдельно от этого огромного затихшего мира. Он, деревья, море и небо — одно. И тут он услышал флейту… А где же Флейтист?

Мелодия лилась и лилась, но Флейтиста не было видно.

— Знаешь ли ты теперь Божью волю? — спрашивала Флейта.

— А как же! — ответил мальчик — Она в том. чтобы слушать тебя. И… — мальчик запнулся, а потом прошептал чуть слышно — и повторить самому твою мелодию…

— А ты сумеешь повторить мою мелодию без единой неверной ноты? — спросил невидимый Флейтист. Флейта продолжала настойчиво спрашивать, а мальчик молчал.

— Почему ты молчишь? — спрашивала флейта.

— Потому что я еще не научился отвечать. Я ведь до сих пор только спрашивал.

— Если ты не ответишь мне, я замолчу!

— Нет, нет, только не это!

— Но тогда ответь мне. Я жду.

«Я жду! Я жду! Я жду,» — повторило троекратное эхо, и все замерло. Но сердце ясно