– Любопытно, – протянула Савила, – диван вижу, кресла вижу, а стола обеденного нет, и телевизора тоже.

Хозяйка молча прошла на кухню, чтобы открыть форточку. Отопление в пятиэтажке работало исправно, даже дышать было горячо. Савила проводила её взглядом и посмотрела на Лента: «Начинай!». Тот сбросил ставшую тяжёлой дублёнку и довольно огляделся. Чутьём он ничего такого не чуял – ему здесь даже нравилось! – но начинать было нужно, Савила права. Упражнение первое – выявление силы. Две недели зубрёжки латыни не прошли бесследно: «фиат люкс» он выдал на автомате.

– Руки забыл.

И верно, забыл. Повторил с руками, но всё равно ничего не проявилось.

– Не пришёл ещё?

Савила огляделась: «Всё может быть…», но осталась стоять как вкопанная, напряжённая, как струна; рыжая грива трещит электричеством.

Со стороны кухни звякнуло ­­­– это Любочка катила по коридору столик на колёсиках. Фарфоровые чашки волнами, в вазочке печенье: «Сейчас заварим чаю и будем знакомиться». Сказала грустно и спокойно. Что за ерунда! Любочке совсем не шла такая манера.

– Двадцать лет, – выдохнула Савила, – надо же…

Опять?

– Ты ведь не всё нам рассказала, Любочка? – голос Савилы можно было намазывать на хлеб вместо масла. И тут Лент понял! «Ваде ин паче» – самое простое заклинание освобождения, усвоенное от Анны. Для привидения – отпущение. Для демона – лёгонький толчок: «прочь из сосуда, дружок». Он прошептал это заклинание на автомате, и Любочка тут же потеряла свой торжественный вид, и ухватилась рукой за спинку кресла.

– Вы садитесь, дорогая, а мы поговорим.

Савила рассердилась: – Как же мы поговорим, если ты его выгнал?

– Да никуда он не ушёл!

– Зато онемел!

Об этом Лент не подумал, давно не сталкивался с симбиозом. Хорошо знакомые ему дикие охотники – неплохие наездники и к точке не привязаны. А этот низший совсем слабенький, только и может себе позволить, что кратковременное сосуществование, однако смотри как обжился!

Любочка охнула и покосилась на радиоприёмник. Такие снова входили в моду, стиль ретро, но этот на моду не претендовал, наверняка был на этой жилплощади аборигеном. Фронтальная панель ожила, круглая ручка повернулась, и волшебная красная палочка принялась отсчитывать частоты. Негромкие звуки тут же смешались в неразличимый коктейль, но индикатор быстро остановился, и из коробки на ножках понеслась знакомая мелодия «Леди ин ред».

– Какая романтика, – удивилась Савила. – С чего бы это?

С соседней полки аккуратно выпала книга, прямо под ноги рыжей ведьме.

«Сто лет одиночества», – прочла она название, поднимая.

Лент изогнул бровь: – Чего?! – и тут же получил по голове томом с верхней полки. – Не понял! – он ещё рычал, а Савила уже хохотала, читая название: «Человек, который принял жену за шляпу, и другие истории из врачебной практики».

– Это Оливер Сакс, – виновато пискнула Любочка из кресла.

– Сейчас размажу…

– Хочу сказать тебе, Лент, – предупредила Савила, – что ты сейчас совершенно зелёный, смотри пальцами не щёлкни, спалишь всю квартиру.

– Убью… – просвистел он на выдохе и поймал перед носом аккуратный томик Ремарка «Возлюби ближнего своего».

Это кто здесь кому ближний?

Савила честно попыталась успокоиться и сдержать смех: – Лент, умоляю, прекрати. А то я сейчас сама запущу в тебя «Идиотом» Достоевского. Он же разумный, разве ты не видишь? Он упорядочился! – и пока Лент отмахивался от «Жажды жизни» Стоуна, развела руки и спросила в потолок: – Чего ты хочешь, упорядоченный демон?

Сначала ничего не произошло, но скоро стало понятно, что нужная книга находится в спальне – и звуки, доносившиеся оттуда, указывали на определённые затруднения с её доставкой.

– Это, наверное, Ольга Громыко, – раздался из кресла голос Любочки, – я недавно купила книжку про рыжую ведьму, пришлось к кровати привязать. По квартире таскает.

Упоминание другой рыжей ведьмы вызвало у присутствующей очередной приступ смеха: – Понятно. Ну и что мне с тобой делать?

На этот вопрос ответ нашёлся быстро, когда на пол хлопнулся «О дивный новый мир» Хаксли, а входная дверь щёлкнула замком, впуская в прихожую рыжего кота. Молчание свернувших шеи людей нарушил голос радиоведущего: «Ни одно собрание романтических хитов не обходится без бессмертной песни де Бурга…» – после чего радио заткнулось, а кот сказал: «Мааа» и потёрся о ногу Савилы.

– Надеюсь, не пожалею! – выдохнула та, собрала руками воздух в комок и запустила им в кота: «толлэ». Кот сглотнул и присел, обвив хвостом лапы. – Будешь Руфус. Гадить только в лоток. Мебель не драть. Разговаривать со временем научу. И да, в твоих интересах жить долго, попробуешь сдохнуть – убью нафиг!

Любочка открыла рот, а Лент щёлкнул пальцами, из которых вылетел аккуратный огонёк, как из зажигалки.

– Какой удачный выдался вечерок, – он просто вынужден был это признать. – Каждый получил своё. Любочка – очищенную квартиру. Савила – бессмертного кота. А я – потерянный огонь. Всего-то и нужно было, что хорошенько разозлиться.

До января дотянули «в духе сотрудничества и взаимопонимания». Вроде бы и вместе, но каждый о своём.

Лент по-прежнему осваивал боевую магию дам, хотя всё чаще концентрировался на переключении сознания. Зеленеть и синеть по собственной воле у него пока получалось плохо – преобладание фона непозволительно серьёзно зависело от эмоций. К тому же, синяя половина была сильнее, стоило открыть финансовый дайджест и от пламени не оставалось и следа, напротив, тело заливал покой, а мозг – холодный расчёт.

В такие синие периоды, он снова и снова задавался вопросом о возрождении высшего Демона. Зачем? После пропажи ведьмака Александра, никаких новостей на этом фронте не было. Как не было и ответа на сам вопрос. Лент знал, что этим занимаются лучшие аналитики синего клана. Как только что-то прояснится, он узнает об этом первым. То есть вторым, конечно, после отца.

В зелёные периоды Лент порывался немедленно ехать в Париж и разбираться, что же произошло с Додо. Думать о том, что происходит с Миной, он боялся. Одно знал точно – просыпаясь по утрам, он безошибочно ощущал её «присутствие». Заказал себе на дом всякого железа и всякий раз, когда синева позволяла ему зелёные промежутки, хватал гантели и отжимал штанги.

Савила послаблению в темпе занятий даже обрадовалась – она снова приняла клан и очень уставала от административной нагрузки. «Всё-таки годы» – ворчала она, а сама бежала домой к своей новой игрушке, Руфусу.

Любочка целыми днями пропадала в конторе. Алевтина «принимала». Погода лютовала. Дел в Москве оставалось всё меньше, и оттягивать отъезд становилось по-своему неприличным. Не разыгранной оставалась всего одна карта – юбилей. Сто лет исполняется не каждый день, и Ленту поступали через Савилу настойчивые просьбы: зелёные красавицы просили его задержаться до шестнадцатого в Москве, готовили сюрприз. Лент сюрпризов не любил, но ведьм своих уважал. Склочные и взбалмошные, они были ему хорошей семьёй все эти годы, их просьбу он должен был уважить.