Третий день. Я падаю. Усталость такая, что я готова сдаться за кусок хлеба и глоток чего-нибудь, кроме холодной воды. Обложить нас полностью не смогли, но доступ к крепостям перекрыли напрочь. Не подобраться. Барон, наверное, пол-армии сюда кинул. Против двоих-то! Разъезды, засады… как оно меня уже достало! Не выспаться нормально, не помыться. Вчера Тауэр, тоже бледный и напряженный, решил уйти от основного направления западнее. Хотя там такая мешанина скал и рек, что можно с ума сойти. Пришлось вспоминать свои навыки скалолазания. Хороши навыки — чуть на живой камень не наступила! Ушла бы вниз на оползне, и поминай как звали. Выползли. С грехом пополам и с такими матами, что пол-округи было в курсе, что русские идут.

Я старалась с Тауэром говорить поменьше. Один раз наткнулась на его пустой взгляд — он был не здесь. Пил, шел, а мысли все были далеко. И я даже знаю где. Он минуту сосредотачивался, чтобы понять, что я от него хочу, и сразу по окончании моего монолога снова ушел. Я бы ему еще табличку повесила на шею: «Никого нет дома. Ушла гулять. Твоя крыша». Засады и погони он чуял. Не знаю чем — духом эльфийским своим или не духом. Пока уходить нам удавалось.

Кто бы мог подумать, что на такой высоте есть такая красота? Столетние сосны спускались к озеру и снова взбегали по противоположной горе чуть ли не до неба. Вот так сразу, после изматывающего подъема оказаться в сказке…

…в страшной. Нас ждали. Человек десять мужиков. Бородатые, злые и странно одетые. Тут, типа, местная одежонка, а вместо рубахи гимнастерка. А у некоторых с портупеей. Шиза!

Только шиза может держать в руке «ТТ» и при этом иметь одноручную спату на боку. Я застыла. Мозг отказывался работать в нужном режиме.

Крепкий черноволосый мужик со здоровой окладистой бородой вышел вперед.

— А, зверюшка Рандира! Рад тебя видеть! А я-то думаю, кто это с бароном в прятки играет?

— Тауэр, кто это?

Мужик неожиданно наотмашь хлестанул Тауэра по лицу.

— Не смей телепатничать при мне! Только попробуй! Я же все чувствую — не забыл еще, тварь остроухая?!

Эльф застыл. Побледнел, хотя куда ему было бледнеть еще? И так весь прозрачный.

— А ты, красавица, — перевел на меня взгляд мужчина. Я с трудом подавила панику. — Говоришь, ты дочь Улетова?

Спинным мозгом я почувствовала: совру — убьет.

— Нет. И даже не знаю его.

— Правильно. Честно говоришь. Улетов — это я, — мужик оттянул уголок рта — это обозначало у него улыбку. — Но русский знаешь хорошо. Рассказывай как на духу — кто ты?

Эльф стоит, не оглядывается. Молчит. Ничем не поможет. Значит, правду, только правду и ничего кроме правды.

— Я с Земли. Страна — Независимая Украина. Год — тысяча девятьсот девяносто шестой. Русская.

Это было жестоко — ударить со всего размаху. Мужик на несколько мгновений впал в прострацию и тоже побледнел. Это тебе за эльфа!

— Врешь! Не мог Союз потерять Украину!

— Союза нет. Есть Россия в границах Российской Советской Социалистической Республики — и ни территорией больше.

А все-таки мужик силен. Смог с собой совладать.

— Рассказывай… Мы проиграли войну?

Теперь это был просто человек. Очень властный, но уязвимый человек. С таким уже можно говорить.

— Может быть, ты позволишь нам сесть? Я все расскажу и отвечу на все твои вопросы. Но не в приказном порядке. Мы или твои гости, или я тебе и слова больше не скажу.

Мужчина молчал и серьезно рассматривал меня с ног до головы — будто раздевал взглядом. Может, думал, что я буду смущаться? Разогнался! С нашими-то нудистскими пляжами и стриптизом — нашел, кого пугать! Наконец хмыкнул и повел рукой:

— Проходи…те, гости дорогие! Будьте как дома!

~~~

Землянка была просторной. Две койки возле одной из стен. Большой стол, три лавки и две табуретки. Возле стены закрытые сундуки. На них тоже сидят. В землянку набилось народу — почти все мужики, кроме, наверное, тех, что на посту. И три женщины. Все как говорил Рандир, две взрослые, а третья девушка — младшая Улетова. Та, за которую я пыталась себя выдавать.

Нам с эльфом предложили табуретки. Эльф сел медленно, будто на кол — прямой, отрешенный, даже кровь с лица не стер.

Улетов уселся напротив. Грузный, как медведь, и такой же опасный. Вроде бы улыбается в бороду, а серые глаза холодные, жесткие.

Нам принесли напиток в берестяных чашках. Тауэр даже глаза не скосил, хотя у нас во рту не было ни капли со вчерашнего вечера. Что ж, он мужчина, он должен уметь терпеть, а я вот — баба. Мне можно. Я ухватила чашку и с наслаждением выпила. Налили еще. Какой-то напиток вроде нашего украинского звара. Холодный, вкусный.

Улетов молча ждал, а я тоже не спешила — пусть он начнет первый.

— Так, значит, ты из девяносто шестого, девочка?

— Так, значит, — подтвердила я. — Август. Двадцать третье августа. Пятнадцать ноль-ноль. Место переноса — Южный Урал. Возле станции «Юматово».

— Ты одна перенеслась или с тобой был кто-то еще?

Вспоминать не хотелось, но надо.

— Были. Дети. Подростки. Приблизительное количество около восьмидесяти человек.

— Что с ними? Где они?

— Большинство убили эльфы, то есть скайль-т-тэйли. Около тридцати успели через портал уйти обратно в наш мир. Может, кто-то еще и выжил — я не знаю. Не смогла всех отследить.

Мужики не сдержались — загомонили все сразу, обсуждая, обмениваясь репликами, взглядами.

— Тихо, — Улетов сказал это негромко, как выдохнул, но тишина наступила такая, что казалось, я одна дышу. — Дальше.

Я поняла, что его больше всего интересует, и ответила:

— Войну выиграл Советский Союз. В сорок пятом, в Берлине.

Вячеслав на мгновение прикрыл ресницами глаза. Хорошо. Я попала туда, куда надо. Теперь бы кучность стрельбы удержать.

— Сталин умер в пятьдесят третьем. После его смерти к власти стали приходить генеральные секретари один «умнее» другого, — я усмехнулась на слове «умнее», чтобы ни у кого не осталось сомнения в их уме. Фамилии им бы все равно ничего не сказали, — в конце семидесятых СССР ввел войска в Афганистан.

— А что мы там забыли? — выдохнул кто-то. — Зачем нам Афганистан?

Нам?

— Не захватить… поддержать правительство, ориентированное на Союз. НАМ, — я выделила интонацией, — это было на фиг не нужно. И это поняли не только те, кто проливал там кровь… но и многие другие. За десять лет войны можно было немного набраться ума.

— Десять лет! — охнули мужики.

— Да. А потом, в восемьдесят восьмом, их вывели. Но Союз распался не из-за этого. На самом деле причин было очень много — экономические, политические, нравственные — весь набор. Союз к тому времени превратился в замкнутую систему, где человек оказался винтиком, без желаний, без возможности реализоваться, без денег — только политическая элита могла жить себе в удовольствие. По сути — то же дворянство, но только прикрытое громкими лозунгами о ведущей роли Партии, идеологией — это все рухнуло в одночасье. Нельзя долго жить на лжи. Вот пружина и распрямилась — отделились все республики, стали самостоятельными независимыми государствами, открылись границы с Западом и со всем миром. В девяносто первом был снят последний генеральный секретарь, и теперь у нас демократия, президент.