о своеобразии европейских форм, с одной стороны, и африканских, и азиатских — с другой. Последние отличаются некоторыми специфическими морфологическими признаками, а также меньшим объемом мозга и большей примитивностью строения черепной коробки. Можно было бы думать, что здесь мы сталкиваемся не с локальными, а со стадиальными различиями, и что примитивность африканских и азиатских неандертальцев объясняется их большей древностью по сравнению с европейскими. На самом деле их геологический возраст, по-видимому, даже моложе, чем европейских находок. Таким образом, речь, очевидно, должна идти о каких-то специфических путях развития южных форм неандертальского типа по сравнению с северными.

Особое место занимают палестинские находки. В пещере Мугарэт эс-Схул, что по-арабски означает «козья пещера», в 1931–1932 гг. было обнаружено несколько скелетов своеобразного морфологического типа. Они были найдены с характерным и для других неандертальских находок археологическим инвентарем. Геологические данные также свидетельствовали о геологической одновременности палестинских находок с находками европейских неандертальцев. Однако от последних они отличались более развитыми лобными долями мозга, более высоким черепом, меньшей выраженностью надбровного валика, приближающегося по своему строению к надбровным дугам современного человека, более развитым подбородочным выступом, одним словом — заметным приближением к типу современного человека по всему комплексу признаков. Было высказано даже предположение, что такая комбинация признаков образовалась в результате смешения неандертальского человека с современным. Однако этому противоречат и морфологические, и археологические данные. С большей вероятностью можно утверждать, что в данном случае мы сталкиваемся с началом процесса внутренней перестройки характерного для неандертальца морфологического типа в тип человека современного вида.

Неандертальский тип не оставался постоянным и претерпевал значительную эволюцию. Так, по мнению многих антропологов, среди европейских находок выделяются две группы — более раннего и более позднего времени. Ранняя группа характеризовалась более прогрессивным строением мозга и связанным с этим более высоким сводом, менее развитым надбровным валиком и вообще прогрессивностью морфологического типа, в какой-то мере приближавшегося к типу современного человека. По степени концентрации типично человеческих признаков она сближалась с палестинскими неандертальцами, хотя и уступала им в этом отношении. Поздняя группа, наоборот, выделяется примитивностью строения и по многим признакам напоминает гоминид раннего и среднего плейстоцена. В антропологической литературе эти группы чаще всего фигурируют под именем неандертальцев группы Эрингсдорф и группы Шапелль (по названию мест наиболее типичных находок). Различия между ними, по-видимому, отражают разные пути их эволюционного развития. По мнению некоторых антропологов, группа Эрингсдорф являлась, очевидно, прогрессивно развивающейся ветвью, либо давшей начало человеку современного типа, либо принявшей активное участие в его формировании. Группа Шапелль задержалась в своем развитии в условиях сурового ледникового климата Западной Европы в конце среднего и начале верхнего плейстоцена, а может быть, даже испытала регрессивное развитие, приспособляясь к ним. Иными словами, она эволюционировала в направлении выработки физически очень сильного и выносливого, но примитивного типа, законсервировавшегося в условиях изоляции и оказавшего незначительное влияние на формирование современного человека. Однако такая точка зрения встречает серьезные возражения как с морфологической, так и с археологической стороны. Об их более позднем хронологическом возрасте уже говорилось. Археологически мустьерские стоянки, в пределах которых найдены скелеты неандертальцев группы Шапелль, характеризуются высокоразвитой каменной индустрией и наличием многих прототипов верхнепалеолитической техники. Морфологически неандертальцы группы Шапелль и группы Эрингсдорф не противопоставляются резко друг другу и связаны цепочкой переходных форм. Таким образом, участие неандертальцев группы Шапелль в формировании современного человека было, по-видимому, не меньшим, чем более ранних и морфологически более прогрессивных неандертальцев.

Следует, однако, сказать, что само представление о наличии двух групп в составе европейской популяции неандертальского вида опирается на очень неполные палеоантропологические материалы и вызывает большие сомнения. И хронологически, и культурно (имеется в виду обнаруженный вместе с палеоантропологическими находками археологический инвентарь) обе группы имеют, как и морфологически, ряд переходных форм. Но самым важным является даже не это обстоятельство, а то, что обе группы представлены формами, которые трудно сравнивать: поздние неандертальцы представлены в основном мужскими черепами, ранние — женскими. Многие примитивные особенности, в частности сильное развитие рельефа на черепе, выражены на женских черепах значительно слабее, чем на мужских. Поэтому, хотя гипотеза наличия двух морфологических и хронологических групп в составе европейских неандертальцев заняла большое место в палеоантропологической литературе, к ней следует относиться критически, как и к взглядам о двух различных эволюционных тенденциях в динамике неандертальского вида.

Каково место неандертальского типа в истории семейства гоминид? Ясно, что он сложился на базе морфологических типов древнейших гоминид раннего и среднего плейстоцена, от которых отличается рядом прогрессивных признаков. Но представление об участии этого типа в формировании антропологических особенностей современного человечества на протяжении многих лет вызывало ожесточенные возражения. Неандертальский тип рассматривался как тупик в развитии, не оставивший следа в последующей эволюции рода Homo. Однако такая точка зрения не учитывала морфологической преемственности между Homo primigenius и Homo sapiens, а также полностью игнорировала, как мы убедимся ниже, археологические данные, свидетельствующие о сложении верхнепалеолитической культуры на основе культуры неандертальского человека. Исходя из этих фактов, советские и многие зарубежные антропологи защищают теорию неандертальской фазы в развитии человека современного вида. Согласно этой теории, неандертальский человек является предком современного, а морфологический тип последнего сформировался в результате перестройки неандертальского типа. Кстати сказать, огромную роль в обосновании неандертальской стадии сыграла находка в 1939 г. А.П. Окладниковым неандертальца в Узбекистане (в пещере Тешик-Таш). До этой находки территория Средней и Центральной Азии, плохо изученная археологически, часто фигурировала в качестве прародины современного человека в работах сторонников его независимого от неандертальца происхождения.

Неандертальский мальчик из пещеры Тешик-Таш. Реконструкция М.М. Герасимова.

Известным пережитком представления о глубокой древности антропологического типа современного человека и его независимого от неандертальского типа происхождения является защищаемая в настоящее время некоторыми западноевропейскими специалистами теория пресапиенса, или, дословно, «предчеловека разумного». По этой теории, во второй половине среднего и в начале позднего плейстоцена одновременно с неандертальцами существовали люди иного морфологического облика, у которых отсутствовали или были слабо выражены типичные неандертальские черты. Эти люди и послужили предковой формой для современного человека. Теория пресапиенса основывается на результатах Изучения морфологических особенностей черепов из Сванскомба в Англии и Фонтешевада во Франции, имеющих, по-видимому, среднеплейстоценовый возраст и в то же время, на первый взгляд, обнаруживающих отсутствие неандертальских признаков. Однако обе эти находки чрезвычайно фрагментарны, и поэтому вопрос о степени выраженности у них примитивных и прогрессивных особенностей не может быть решен с достаточной определенностью. Что же касается теоретических соображений «за» и «против» этой точки зрения, то представление об изменчивости морфологического типа во времени и, следовательно,