Несколько судорожных попыток вдохнуть, несколько подергиваний конечностями – и бесполезная, напрасно прожитая жизнь оборвалась.

Волки брезгливо сморщили носы. Один из них – черный, кареглазый, пару раз потормошил лапой замершее в неестественной позе тело.

– У-у-у… – протянул разочарованно: жертва пала слишком быстро. – Уходим…

Вся четверка развернулась и организованно, стараясь не попадать в свет фонарей, двинулась туда, где их ждал альфа.

– Ну, что? – встретил вопросом Ром возникший около машины квартет, который, присев на скамью, принялся обуваться.

– Все кончено. Семен домой уже не вернется, – доложил Берт.

Если бы Кристина услышала, каким тоном были произнесены эти слова, считать Берта добряком и рубахой-парнем она перестала бы.

– Сработали чисто?

– Чище некуда! На теле ни царапины. Жертва сделала нам подарок и захлебнулась собственной рвотой.

– Рано или поздно этим бы он и кончил, – подытожил один из четверки.

Говорить о Семене смысла больше не было.

– Едем к дому Кристины. Нужно собрать ее вещи. Утром уезжаем, – скомандовал альфа.

– Ты все же решил?.. уверен в том, что делаешь? – попытался еще раз предостеречь друга Бертран.

– Малышка не оставила мне иного выхода. Даже в Стаю так и не захотела вступить, – Ром оскалился в отчаянии. – Я не могу уехать от нее и без нее. Руд сойдет с ума. И мы не можем дальше оставаться в Москве. Нам не продлят разрешение и нескоро дадут новое…

– Иногда Договор работает против нас, – кивнул Берт. – Что ж, хочу верить, что Кристина сумеет со временем понять твои мотивы.

– Надеяться и верить – это все, что мне остается. Ром скрипнул зубами, стукнул сжатым кулаком по пластиковой панели. – Все, что остается, – повторил сдавленно.

Пара оборотней отправилась ночевать в комнате Кристины – не столько потому что нужно было защищать старуху-соседку (защищать ее было уже не от кого), сколько для того чтобы не вызывать у этой самой соседки преждевременных вопросов и подозрений.

К счастью для помощников Ромуальда, вернувшиеся в четвертом часу утра молодые люди не вызвали у женщины, привычной к пьяным загулам соседа, никаких вопросов. Она даже не стала выглядывать из своей комнаты, чем сильно облегчила жизнь парням, которые проворно собрали небогатые пожитки Кристины и сгрузили их во вторую машину.

Ром и Берт вернулись в съемную квартиру, убедились, что сиделка спит – им даже не пришлось заглядывать для этого в гостевую спальню: ровный стук сердца и мерное посапывание чуткий волчий слух прекрасно уловил через запертые двери.

Стараясь не шуметь, мужчины разделись и тоже улеглись: четыре часа сна им должно было хватить, чтобы неплохо выспаться.

Утром Кристина встала первой. По идее, она уже могла считать себя свободной и даже уйти, не прощаясь, но так поступить с Ромом и Бертом она не смогла. Умылась, оделась и… отправилась готовить завтрак. Так сказать, побаловать ребят на прощание.

Ром и Берт проснулись, когда до их чутких носов донесся божественный аромат жарящейся грудинки с омлетом и свежезаваренного кофе.

– Спасибо за завтрак, Крис, – заглянул на кухню Ромуальд.

– Садитесь, ешьте, пока горячее. Приятного аппетита. – девушка улыбнулась ему приветливо. – Я тут вот еще вам в дорогу собрала – бутербродов, мяса запеченного, чаю в термосе…

– Здорово! Все слопаем! Путь-то неблизкий…

После завтрака Кристина по-быстрому прибрала и заторопилась уйти.

– Так спешишь расстаться с нами? – с горечью спросил ее Ром. – Давай хоть до патронажного агентства тебя подвезем. Мы ведь тоже съезжаем.

– Ну, подвезите, – спокойно согласилась девчонка.

Она уже привыкла к тому, что Берт то и дело подвозил ее или мотался по ее поручениям, так что предложение не вызвало никаких подозрений. Спустились и вышли из подъезда вместе. Ром и Берт распахнули салон, погрузили свои сумки и чемоданы, усадили Кристину, после чего уселись спереди. Замки на дверях защелкнулись, и машина тронулась с места.

Дорогу по поверхности от патронажного агентства до съемной квартиры оборотней Крис не знала, поэтому спокойно ехала, куда везут, аж до тех пор, пока минивэн Купер, объехав по кольцевой чуть не пол-Москвы, не съехал на трассу, явно ведущую куда-то за МКАД.

– Ребята, я что-то не поняла: куда вы меня везете? – возмутилась Кристина.

– Туда же, куда едем сами – в Стаю.

– То есть, мое мнение для вас ничего не значило? – начала заводиться Крис. – Сейчас же разворачивайтесь! Я заявлю, что вы меня похитили, на первом же посту ГАИ!

– Прости, Кристина. – Ромуальд перебрался с переднего пассажирского места в салон к своей паре, присел рядом, попытался взять ее за руку. – Ты не оставила мне выхода. Мы больше не могли оставаться в Москве. Но и без тебя я не мог уехать…

– Это почему еще?

– Потому что никогда не простил бы себе, если бы тебя нашли оборотни другой Стаи. Они не оставили бы тебе выбора, Крис. Не спрашивали бы согласия, не давали времени на раздумья. У волков принято брать, не спрашивая, особенно когда дело касается полукровок. И никто из оборотней не станет заботиться о тебе и беречь тебя так, как это буду делать я.

– Я сбегу. При первой же возможности – вот увидишь. И вообще! Что баб Маша подумает?

– Что ты отправилась работать сиделкой по найму в один из пригородов с проживанием.

– А в это время выйдет из КПЗ Семен и начнет вымещать на ней свою досаду?

– Семен уже никогда и никому не навредит.

– Что вы с ним сделали?! Вы его… убили? Загрызли?

– Поверь, ни один из нас даже не прикоснулся к нему.

– Тогда как?..

– Всего лишь напоили до полного бесчувствия. Он захлебнулся собственной рвотой, – глядя прямо Кристине в глаза твердо ответил Ромуальд.

– Собаке – и смерть собачья. Как жил в грязи, так в грязи и издох, – морщась при воспоминании о неприятном зрелище, добавил Берт.

– Мы позаботились о том, чтобы твоей соседке, бабе Маше, подселили на место Семена приличную молодую пару. Они присмотрят за старушкой.

– Я все равно сбегу. Вы не имели права решать за меня, где мне работать и с какой Стаей мне жить – если я вообще захочу связывать свою жизнь с волками, – снова насупилась Крис.

Ромуальд закрыл глаза. Откинул голову на спинку сиденья, заскрипел зубами.

Из его горла рвался рык: Руду тоже было обидно, что пара отказывается признавать его. Волк рвался на свободу. Рому стоило огромных усилий удержать зверя. Отдышавшись и промокнув покрывшиеся испариной виски, он обернулся к Кристине. Взгляд у него был болезненный, лихорадочный.