Мы вас не ждали, и потому на столе больших разносолов нет. Мы живем по-простому в имении-то. Щи да каша, вот и радость наша. Знали б заранее, что ваше сиятельство нас посетит, так мы бы сподобились и подобающие закуски на стол поставить.

Граф знавал Калугина старшего, но это было давно, еще в его юности. Ни как не мог вспомнить, как его отчество. Все же вспомнил, как звали его отца, память не подвела.

— Полноте Александр Романович гнуть спину передо мною. Мы к вам ненадолго. Переждем вьюгу и отправимся в Петербург. Не надо так хлопотать.

В доме было хорошо натоплено. Панин снял шубу. На столе, действительно стояли щи и каша пшеничная. Давненько граф не едал таких постных щей, и ему захотелось их отведать. Супруга Калугина хлопотала возле Никиты Ивановича, оттеснив рябую девку, которая прислуживала за столом. Потом и водочки выпили. Граф пришел в хорошие расположения духа. Спать ложиться было еще рано. Вот он и завел беседу с хозяином дома.

— Вы что тут с женой одни живете?

— Нет, ваше сиятельство. Дочка с нами. Вы как приехали, она к себе в комнату и ушла. Сейчас я ее позову. Лизонька, свет мой ясный иди я тебя познакомлю с Никитой Ивановичем.

— Вошла красивая женщина с прекрасными формами и длинной русой косой. В ее бездонных голубых глазах граф прочитал огромную тоску. Почему-то они оба покраснели. Никита Иванович принял свое покраснение за выпитую водку в жарком помещении, а, вот, что подумала Елизавета, то и ни кто об этом не узнает. Она пробыла в комнате еще некоторое время и, сославшись на головную боль, ушла к себе в комнату.

— А что, Александр Романович, дочка твоя не замужем? Ведь красивая девка-то.

— Кто возьмет в наше время бесприданницу? Были женихи, да сплыли. Сам виноват, искал для Лизоньки солидную партию, да и прогнал всех со двора. Теперь бы и рад выдать замуж, но Бог женихов больше не дает. Девица красивая, всем на загляденье, а быть ей девкой вековухой. Давайте Никита Иванович выпьем еще по рюмочке и можно спать ложиться. Вам постелили в гостевой комнате. Там тепло и будите почивать спокойно.

Наутро метель прекратилась. Опять светило яркое солнце и граф укатил на своей тройке с бубенцами. Калугины этому визиту, не придали ни какого значения. Принесло гостя и унесло. Хорошо, что метель прекратилась, а то чем было кормить графа. Опять, щи да каша. Кому приятно показывать свою бедность. Хорошей фамилии приходил конец. А вот Никита Иванович не забыл встречу с Елизаветой. Правда, поначалу он и не думал о ней. Закутался в шубы, тройка шла резво, тут он о политике и стал размышлять, как понял, что ни о политике он думает, а о Лизавете все его думы. Красивая девушка, такая если обнимет, то, как шкварка на сковороде обгоришь. Застоялась и любви в ней море. Если она выплеснет всю любовь на тебя, тут и утонуть не долго. А чем черт не шутит. Если по своей воле за меня пойдет, женюсь. Мне она по принуждению отца ни к чему. Его проняла любовная истома, жаль экономки рядом не оказалось. Он еще глубже закутался в свои меха, закрыл глаза и уснул. В Петербурге жизнь его закружила. Много неотложных дел, голова кругом. Война с Турцией, интриги англичан, все это на время отодвинуло размышления, которые были у него, после отъезда от Калугиных. Вот и первое солнышко пригрело. Граф попарился в баньке, выпил квасу, и так ему захотелось настоящей, не покупной любви, он чуть не завыл от этого чувства. Пятьдесят с хвостиком не возраст для мужчины. А Лизонька, действительно хороша, подумал он. Как бы Калугиных в Петербург вызвать? Время балов прошло. Ни каких поручений Александру Романовичу дать невозможно. Через сына шалопутного действовать не стоит. День рождение далеко, аж в сентябре, но это мое день рождение. Двадцать первого апреля день рождения Государыни, но Калугины бедны, хоть и древнего рода, чего им там делать. А, почему бы и не пригласить, кто мне может помешать в этом, все приглашения идут через меня. Граф кликнул лакея, и ему принесли перо и бумагу. Завернувшись в простыню, он начал писать.

— Милостивый государь Александр Романович. Учитывая ваш теплый прием, который вы мне учинили, когда я чуть не пропал в пурге, хочу отблагодарить вас и приглашаю вас к себе с вашей фамилией. Буду рад видеть вашу супругу и вашу дочку вместе с вами семнадцатого апреля сего года. А так же хочу сообщить, что Государыня наша Екатерина Алексеевна желает вас видеть на балу в честь ее дня рождения. Ваша семья относится к древнему российскому роду, коим и надлежит явиться на бал. Подпись. Граф Н. И. Панин.

Запечатав письмо, он велел его тут же отправить. На такой радости он выпил рюмку водки, закусив соленым груздем, отправился к себе ужинать. Получив письмо графа, Калугины были безмерно счастливы. Зачем они понадобились Панину, они в толк взять не могли. Подумаешь, путника согрели во время метели, так они бы и приняли простого мужика. Не погибать же христианской душе в снегу. О видах графа на Лизу, у них и в голове не было. Кто Панин и кто они, тут и думать не надо. Радость их длилась не долго. К Панину, еще в дом можно было зайти, а вот в какой одежде на бал идти? Жена еще может достать из сундука свои платья, в центре бала они не будут, ни кто и не заметит, что наряды были сшиты Бог весть когда, а вот во что Лизоньку одеть-то? Последний раз они справляли ей платье лет пять назад. Она одевала его всего один раз, но все это уже вышло из моды и выглядеть Лиза будет в нем как пугало на огороде. А вот ей на бал надо больше, чем кому-либо попасть. Может, кто и обратит на нее внимание. Приглашение Императрицы дорогого стоит. Такого шанса больше в жизни не будет. А вот где денег взять, тут Александр Романович ума приложить не мог. Можно, конечно и последнее заложить, что осталось. Но, что с ними станется, если жениха не будет. Ладно, черт с ним и его женой. Тут помирать скоро, а вот, что с Елизаветой станется. Куда ей-то идти? Не Христа же ради, просить по богатым домам. Вот тут Калугин и закручинился. Федот, да не тот. Ободрать своих же крестьян, он уже не