Я вновь прочитал сухие лаконичные строчки досье моей очередной жертвы. Родился, учился, служил, убил, получил медаль, кавалер ордена, вышел в отставку, работает охранником. Наверно, мой шеф сознательно дал мне минимум информации. Но человек, о котором я почти ничего не знал, кроме того, что он очень опасный профессионал, казался мне гораздо более близким и знакомым, чем многие мои сослуживцы, которые были просто тенями в заброшенном старом чулане, способными только убивать.

Я отбросил свои несвоевременные мысли и более внимательно просмотрел вторую страницу досье, где были напечатаны обычный распорядок дня жертвы, психоматрица его поведения в экстремальных ситуациях и прочая информация, имеющая жизненно важное значение для палача.

Потом я все-таки встал и зашел к Биллингему, который молча выписал мне соответствующие документы и распоряжение выдать мне все, что я сочту необходимым для проведения операции.

В принципе, мне ничего не требовалось, кроме разве что прощальной записки. Сжимая в руке подписанные Биллингемом документы, я пошел в отдел графологии.

Отдел этот занимается самыми различными делами, например, установлением подлинности документов, изучением почерка жертв для уточнения данных психических экспертиз, составлением последних писем, поскольку идея самоубийства весьма близка палачам, многие из которых специализируются именно на этом, и многими другими.

Обычно я редко бывал в этом отделе, так как использовал самоубийство гораздо реже, чем большинство моих коллег. Однако в последнее время, и тут сэр Найджел был совершенно прав, я стал чересчур часто заходить сюда.

– А-а, Роджерс, – громко сказал начальник отдела Кларк, высокий кареглазый блондин лет тридцати пяти, привлекая ко мне излишнее внимание, – я вижу, что ты начал деградировать, как и положено всякому маньяку.

– Что за чушь ты порешь? – зло спросил я, потому что своим вопросом Кларк вслед за Лысым Дьяволом наступил на мою больную мозоль. Но Дьяволу это было позволено, а Кларку – нет.

– Вовсе не чушь, мой дорогой Роджерс! Вовсе не чушь! – воскликнул Кларк. – Просто я уже в третий раз за последние две недели вижу в своем царстве твою отвратительную, мерзкую, паршивую морду и готов держать пари на любую сумму, что ты, как и в предыдущие два раза, пришел за прощальным письмом. Это ли не признак деградации?

– Хватит болтать! Мне действительно нужно прощальное письмо, и у меня нет времени на бесполезные разговоры со всякими писаками! – резко сказал я, взглянув прямо в пустые, как гнилые орехи, глаза Кларка. «Писаками» мы, оперативники, называли работников отдела графологии.

Кларк молча ткнул пальцем в сторону одного из кабинетов и хлопнул дверью своего, словно обиделся на меня, хотя, как мне кажется, это у меня была причина обижаться на него. Вот и поспорь после этого, что все мы не сдвинутые по фазе. И чем ему моя рожа так не понравилась?

– Не обижайся на него, у него сегодня умерла жена, – сказал подошедший сзади техник.

– Отчего умерла?

– Насколько я знаю, она была на том чертовом пульсаре, который разбился. Он, правда, с ней развелся еще несколько лет назад, но все равно до сих пор ее любит. Вот и стравляет теперь пар на всех, кто ему попадется.

– А почему он не взял отгул по семейным обстоятельствам?

– Гордый, не хочет, чтоб кто-нибудь что-нибудь заподозрил. Он ведь сам ее бросил.

– Понятно. Можешь сделать мне прощальное письмо?

– На кого тебе надо?

Я достал листок бумаги и впервые прочитал имя своей жертвы.

– Полковник в отставке Джереми Барт, – сообщил я технику и тупо уставился в пространство.

– Сейчас я включу компьютер, получу из центрального компьютера необходимую мне информацию по Барту и все сделаю.

Техник забрал у меня досье на Барта, чтобы посмотреть номер, а я все еще пытался прийти в себя. Полковник, а тогда еще майор, Джереми Барт был моим инструктором по рукопашному бою в лагере для подготовки солдат спецназа. Тут было о чем подумать.

– Ну вот, готово, комар носа не подточит, – сказал техник, протягивая мне листок бумаги. – Никто не отличит эту записку от того, что написал бы он сам.

Я взял записку и молча вышел. Убить собственного инструктора. Когда-то он был для меня богом. Но его ученик вырос. Стопами Иуды, черт побери. Не лучшая идея. Правда, ученик Христа ограничился только выдачей своего Учителя на расправу, в то время как я своего учителя должен был убить собственноручно. Но я не стал размышлять на эту тему. В конце концов, у меня было еще много дел.

После этого я навестил нашего специалиста по взломам, который был некогда лучшим вором Лондона, пока по ошибке не вздумал залезть в нашу контору, посчитав ее офисом процветающей фармацевтической компании, и вынужден был выбирать между сотрудничеством и смертью. Он, слава богу, без комментариев, проверил адрес Барта и дал мне код дверного замка его квартиры, а заодно несколько рекомендаций по проникновению.

Как правило, если верить документам, Барт, работавший в службе безопасности какой-то торговой фирмы, возвращался домой около пяти часов вечера. До его возвращения оставалось почти два часа, в течение которых мне нужно было проникнуть в его квартиру и приготовиться к встрече. Выкурив сигарету и убедившись, что все необходимое со мной, я отправился на поиски логова отставного полковника.

Барт снимал квартиру в одном из построенных незадолго до Великого Мора жилых небоскребов. После Мора острой нужды в жилье не возникало, а потому такие небоскребы больше не возводили. Были отменены и строгие законы против занятия большего количества жилой площади, чем минимально необходимое для жизни, поэтому Барт жил один в четырехкомнатной квартире.

Электронный дверной замок, буркнув мне: «код набран правильно», открылся с негромким щелчком. Я вошел внутрь, так никем и не замеченный. Впрочем, даже если бы меня кто-нибудь заметил, это ничего бы не изменило, поскольку на мне был грим. Не клоунский нос, конечно, а парик и накладные усы черного цвета с густой проседью и немного тона в уголках глаз и рта, который углублял мои природные морщины. Достаточно, чтобы сделать меня лет на десять старше и до неузнаваемости изменить мою внешность. Вся эта бутафория была сделана на высшем уровне, в этом гриме можно было даже душ принимать, а с помощью специального состава все это можно было убрать в течение нескольких секунд.

В квартире имел место легкий беспорядок, характерный для обители любого холостяка, не имеющего денег для приобретения первоклассного домашнего блока «дворецкий графа», как у меня, но все же не настолько, насколько я ожидал. Внимательно изучив интерьер квартиры, я быстро нашел то, что мне было нужно.

На кухне стоял старинный гарнитур в стиле «кухонный стол и табуретки». Одну из этих табуреток я поставил под люминесцентным светильником, выполненным в виде старинной люстры. Подходящую веревку я прихватил с собой, однако на кухне под столом я нашел моток пластикового троса, применяемого для буксировки автомобилей. Поскольку этот трос был толщиной с мой указательный палец и мог выдержать вес в несколько тонн, мне он подходил как нельзя лучше.