Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оттого и возвращалась я домой с особым настроением. С пониманием своего собственного угасания, всё вокруг приобретало новые краски. И кружение снежинок вдруг стало завораживать. Я подолгу стала стоять у окна. Словно ждала. Курико только бросала в мою сторону внимательные взгляды, отражающиеся в оконном стекле. А Лекс преданно составлял мне компанию.
Часы за спиной пробили час ночи. Лекс резко поднял голову и распахнул глаза. Кошачьи зрачки заполнили радужку. Нервно заметавшийся хвост распушился трубой.
— Что? — положила я ему на голову отчего-то дрожащую руку. — Видишь её? Говорят кошки способны увидеть Смерть. А мы со Старухой давние знакомые. Сколько раз она проходила мимо. А теперь и ко мне пришла.
Голос звучал глухо, горло ныло и драло как при ангине. Я содрала с шеи шарф-платок, которым закрывала шрам на шее, надеясь, что это облегчит дыхание. Лекс с коротким мявом прыгнул мне на грудь, и этого толчка мне хватило, чтобы упасть.
Резкая боль полоснула по шее. Напоминание? Возможно.
— Я помню о своих долгах, — прохрипела я в воздух.
Глава 18.
Смерти я не боялась. В конце концов, я была перед Костлявой в долгу. Она много раз отворачивалась от меня и проходила мимо. Долговая расписка, подтверждающая мои обязательства, узким шрамом красовалась на шее. И даже неизвестность не страшила. Ощутила я странное разочарование.
Я словно стала частью зимней вьюги. Вилась незримой среди порывов ветра и хлëстких льдинок и старалась запомнить тех, кто был дорог. Чуть больше полутора месяцев прошло с похорон Анны. И снова те же хлопоты.
Курико, оставшаяся одна в доме, встречала всех на правах хозяйки. Дина обняла её, словно забыв, что она нам не родная по крови.
— И Лекс? Тоже? — тихо спросила Алька. — Вы что-то покупали, может бабушка жаловалась на странный вкус еды? Почему опять и бабушка, и её кот?
— Аль, — хмурится племянник. — Мы уже обсуждали это. Давай затребуем вскрытие?
— Успокойтесь, и не мучайте ни себя, ни Тосю. Причина одна, возраст. Сестра родилась в двадцать шестом, а сейчас заканчивается девяносто восьмой. — Покачала головой Дина. — И она прошла войну. Окопы, холод, сырость… Здоровья это никому не прибавило. А коты… Лихо, Лекс и Баюн с нами уже десять лет. Мы их нашли прикопанными в песке, забрали к себе и считали наравне с членами семьи. Это часть нашей жизни! И они искренне к нам привязаны, как умеют только звери. Давайте проводим Тосю достойно и спокойно. Мои сëстры заслужили этот покой.
— Я не потому, что хочу устроить скандал, — посмотрела на Дину Аля.
— Я знаю. Это нужно принять, лисёнок. А ты не можешь смириться. Никогда не могла, — притянула к себе её голову Дина.
— Пойдёмте в дом, — позвала всех Курико. — Настоятельница просила уделить ей время для разговора по поводу похорон. Она хотела попросить у вас разрешения похоронить Тосю не на городском кладбище, а здесь, в монастыре. Настоятельница Ксения считает, что без Антонины монастырь просто разрушился бы, и меньшее, что могут сделать сëстры обители, это позаботиться о последнем пристанище для тела земной покровительницы монастыря.
— О! Тосе бы такая должность не понравилась. Для неё звания и регалии значения не имели, — грустно улыбнулась Дина. — Сложно говорить о них в прошедшем времени.
Та часть меня, что была способна наблюдать за родными, не воспринимала суету со всеми организационными вопросами. А наоборот, старалась урвать каждое мгновение рядом. Странная способность рассуждать в безэмоциональном покое удивительным образом сочеталась с потребностью ощущать эмоции живых.
В день похорон, в момент прощания, Курико сняла со своей шеи тот самый мешок и высыпала пыль из него на мои руки. И никто не сделал ей ни одного замечания и не задал вопросов. Только Алька внимательно прищурилась, наблюдая за Курико.
— Я побуду здесь, — остановилась она у садового столика, поглубже запахивая зимнее пальто. — Погода сегодня удивительно спокойная и солнечная.
— Я принесу плед, всё-таки зима и снег кругом, — кивнула Алька.
Дина и племянники к желанию Курико побыть одной отнеслись с пониманием. А вот Алька принесла плед, помогла накинуть его поверх пальто, и уселась на кресло напротив.
— То, что ты высыпала из мешочка, это же не просто земля, да? — спросила она внимательно рассматривая собственные ногти. — Это он?
— Он, — кивнула Курико улыбаясь. — Я была уверена, что никто не догадается. Брат погиб при попытке возвращения японскому императору свободы американского протектората. Та попытка провалилась, и брат принял яд, чтобы уйти не выдав остальных и планы на будущее.
— Ужасно, — покачала головой Алька.
— Вовсе нет. Все эти годы он был рядом с той единственной, кого любил. И в последний путь ушёл с ней. Уверена, он и сам не выбрал бы себе иного посмертия. Он был верен своему долгу и помнил о своём роде, но его сердце было живо. — Отрешённо улыбалась Курико, что не укрылось от Али.
— Бабушка Курико? — с тревогой спросила она и прикипела взглядом к старому перстню на столе. — Это то о чём я думаю?
Курико носила его всегда и не снимала. А сейчас кольцо лежало на столе. Верхушка с красным камнем в центре символа равновестя была откинута, раскрывая секрет кольца и пустой тайник.
— Бабушка, — повторила Курико вдруг радостно заулыбавшись и её глаза наполнились слезами. — Ты очень умненькая и внимательная, маленькая кицунэ.
— Зачем? — только и спросила мелкая у неё.
— Моё время давно прошло. Ещё тогда я решала уходить или найти жену брата. И рада, что приняла решение рискнуть. Я обрела не только любимую и любящую сестру и смогла таким способом, но сделать так, что брат был с ней рядом, но и получила нечто более ценное. Ты потом поймёшь. — Сжала ладонь внучки Курико.
— Я вызову скорую… — рванулась Аля.
— Нет, уже нет смысла. И ты же не выдашь меня? Здесь самостоятельный уход, вне зависимости от причин, недопустим. А я хочу быть рядом с Тоней и братом. Лучшую часть своей жизни я провела именно так. — Остановила её Курико.
— И когда? — кивнула на кольцо Аля.
— Ночью, — поспешно ответила Курико и притянула девчонку к себе, крепко обнимая. — Ну чего ты, кицунэ? Не плачь. Мы не уходим бесследно.
