– Напрасно ты так со мной, Владик. Я ведь добра тебе хочу. А теперь ты свинью жрать станешь, а свинья непростая…

Гаденько как-то прозвучал его голос. За Винтом никогда не водилось привычки растягивать слова на гласных. Она, скорее, была присуща Алексею. Отчего-то тот считал, будто таким образом подчеркивает свою важность и неописуемо высокое положение на станции. Он не сомневался: очень скоро его позовут в администрацию, а потом и главой назначат, когда «старик» отойдет от дел.

Симонов вздрогнул. Перед глазами возникло серое мертвое тело, руки, искусанные крысами, растрепанные волосы. Кажется, женщина… Неестественно алые губы, размалеванные чем-то красным, вдруг расплылись в широкой отталкивающей улыбке – той самой, какую Влад видел у патрульных.

– Свинья – это я, – рассмеялась мертвая девушка.

Парень дернулся. Вагоны все двигались и двигались. Да когда уже кончится этот поезд?!

– Чух-чух… тук-тук… чух-чух… тук-тук, – билось в ушах.

Последний вагон оказался ярко-красным. За ним по железнодорожным путям тянулся широкий кровавый след.

Все.

Влад уж было расслабился, когда метропоезд окончательно миновал станцию и проследовал в туннель. Рано! Со стороны Нагорной вырвалась тварь! Огромная, с налитыми кровью мутными глазами и с хоботом вместо носа – им существо скребло по полу. Жирное тело, покрытое серой грубой щетиной, лоснилось.

– Тревога! – заорал Симонов, однако никто не поддержал его и не отреагировал на вопль.

Тварь стоило отогнать или уничтожить, но бывалые дозорные не спешили стрелять. Наоборот! Тварь привлекла внимание сильнее поезда. Люди выходили из палаток, указывали на нее пальцами и громко смеялись, словно над чем-то очень забавным и ничуть не страшным.

«Она жрет только тех, кто тихо себя ведет», – вспомнил парень и снова вздрогнул. Надо срочно отыскать Кая! Он, само собой, Владу ничего не должен, но, кажется, он – единственный, кто способен помочь разобраться в происходящем вокруг!

Тварь повернула уродливую башку, чем-то напоминающую крысиную, очень внимательно глянула на Влада и захрюкала. Люди на станции схватились за животы, кто-то не устоял на ногах и рухнул, корчась от неестественных – в этом и сомнения теперь не возникало – приступов хохота.

– В средневековье существовало множество пыток, – проронил Винт. – Одна из них – щекотка до смерти…

Его голос вдруг истончился до визга. Симонов дернулся и каким-то образом перенесся со станции в туннель. Вокруг было темно, но не настолько, чтобы он не различал стен и очертаний предметов на полу. Пройдя совсем немного, он оказался в длинном и широком зале с колоннами – невероятно красивыми, стройными, очень похожими на те, которые поддерживали свод станции Кропоткинская. У Василия Петровича имелось множество старых цветных и черно-белых фото разных станций метрополитена, Влад разглядывал их в детстве и очень хотел побывать на всех, но вот Кропоткинскую он выделял особенно. Она всегда казалась ему чем-то сказочным и иллюзорным.

Светильники в верхней части колонн, разумеется, не работали, но захватывающей дрожи и восхищения это не умаляло. По своду шла трещина, из нее падал призрачный синий свет, заливавший все вокруг.

Парень провел рукой по гладкой мраморной стене и подавил вздох. Камень оказался не просто холодным, а ледяным.

– Сбежал все-таки от мерзавцев? – усмехнулся Кай. Эхо с готовностью пронесло его голос по всему залу. Невесть откуда взявшийся ветер потрепал Влада по волосам. – Молодец. Далеко пойдешь.

Симонов едва не ляпнул, что готов пойти хоть сейчас и куда угодно, но лучше с Каем, чем в одиночку; тотчас обругал себя мысленно за неуместную и наглую навязчивость – словно у сталкера без него дел нет – и наконец-то посмотрел в центр зала. Там обнаружился небольшой костерок, хотя раньше – когда Влад только входил – его точно не было.

Его спаситель сидел не один, а в компании кого-то очень сутулого в двубортном длинном мужском пальто и в широкополой черной фетровой шляпе. В непропорционально-маленьких и худых руках незнакомца покачивалась кружка с чаем – ярко-синяя, удивительно чистая, с крупными белыми буквами, складывающимися в неведомое Владу слово «БОСС». Костер внезапно пыхнул оранжевыми искрами, осыпавшимися на пол новенькими темно-красными бумажками. Парень уже открыл рот, собираясь предупредить Кая, что его собеседник – вовсе не человек, когда тот невесело хмыкнул:

– Зашоренность сознания – самая гадкая вещь на свете, – и обратившись к сутулому, попросил: – Друг, прости мальчишку, сам не знает, чего хочет и чему верит.

Существо обернулось. Влад и хотел бы сбежать, но ноги приросли к полу. Маленькие черные глазки-бусинки заглянули в самую душу.

– Ничего не поделаешь, – ответил чудовищный крыс неожиданно низким, приятным и печальным голосом. – Я тогда пойду, а вы оставайтесь… ну… раз все настолько удачно складывается.

– Нет-нет, – заверил его Кай уважительно и спокойно. – Это твое место, что ж я буду прогонять хозяина? Лучше мы пойдем. Благодарю за компанию. Молодому человеку уже пора просыпаться.

Симонова будто окатили чем-то ледяным, а потом подкинули вверх. Он тотчас полетел вниз и рухнул… на свой лежак в палатке на станции Нагатинская. В щеку упиралось твердое, глаза открывать не хотелось. А когда он услышал голоса, то и вовсе замер, потому как один принадлежал Винту, говорить с которым не тянуло совершенно (наверняка скажет, что Влад его ослушался и потому попал в беду), а второй – Каю.

В интонациях Винта проскальзывало раздражение. Кай отвечал с неповторимой иронией – не веселой, а злой и… кажется, азартной.

– И чего ты здесь забыл?.. – бубнил Винт.

– В палатке? – парень мог бы об заклад побиться, что его спаситель приподнял бровь и усмехнулся. – Жду, когда этот сурок проснется.

– Зачем?

– Ну, а как же иначе? – очередным вопросом ответил Кай. – Неужели не слышал о странной невидимой связи, возникающей между спасенным и спасителем? Считай, будто я впервые осознал свою ответственность перед тем, кого вывел из туннеля.

– Врешь…

– Я?.. – Кай фыркнул.

– Ты решил прибрать его к рукам! Считаешь, он тебе поможет!

– А ты имеешь на пацана виды? Очень интересно…

– Для тебя – ничего интересного! – с нажимом произнес Винт.

– Между прочим… – задумчиво проронил его собеседник, – парнишка действительно перспективный. И у него иммунитет к менталке, знаешь?.. – он чуть помолчал и, наверное, кивнул чему-то своему. – Знаешь… конечно же. Потому и пасешь парня уже неизвестно, сколько времени, Винт. И этот его проход по перегонам внутреннего метро… просто сказка.

– Может, я хочу из него сталкера воспитать и вообще наследника своего, – сказал Винт, тотчас удостоившись снисходительного хмыканья.

– Ну, хоть мне не навешивай лапшу на уши. Мы ведь знакомы уже давно. Впрочем, это даже уже и не лапша, а спагетти, а то и толстые макароны… длинные такие, они еще не в каждую кастрюлю помещались, приходилось ломать или долго колдовать над ними: опускать конец в кипяток, ждать, пока размягчится, и проталкивать остальное. Помнишь?..