Василько отправил на врага полк под началом двух дружинников – Желислава и Степана Медушника. Они отогнали литовцев.

Другая литовская рать воевала около Мельника. Князь Василько выступил против нее с сыном Владимиром и с дружиной и нагнал врага у города Небля, расположенного у живописного озера. Литовцы спешились и выстроились в три ряда, загородившись щитами. Василько «пошел против них, и они сразились». Балты не выдержали атаки русских и показали тыл. Позади находилось озеро, многие бросались туда и тонули. «И так перебили их всех, и ни один из них не спасся», – констатирует летопись.

Услышав об этом, пинские князья Федор, Демид и Юрий переметнулись на сторону Василька. Они приехали «с питьем и стали веселиться». После попойки отделили часть добычи и отправили Даниилу Галицкому. Узнав, что везут добычу, старый король воскликнул: «Слава тебе, Господи! Это Василько победил литву!»

Неудача первых двух набегов на Волынь вовсе не обескуражила Миндовга. Литовский король был по-прежнему энергичен и даже почувствовал достаточно сил для войны на два фронта. С католичеством он порвал, русские подданные приветствовали этот поступок. Возможно, он готовил вторжение в Пруссию. Но требовались новые завоевания на Руси, чтобы добыть денег и пополнить войска славянскими ратниками. Ничто не предвещало беды.

Литовский король находил время и для личных дел. У него как раз умерла молодая жена – та самая, которую хронисты называют немкой, но которую мы в качестве гипотезы идентифицировали как женщину из племени куршей. Миндовг стал подыскивать себе пару. Сестра покойной жены, молодая и красивая женщина, была замужем за Довмонтом. Миндовг вызвал красавицу к себе и сообщил: «Сестра твоя, умирая, велела мне взять тебя замуж».

Женщина беспрекословно выполнила приказ государя и разделила с ним ложе. Галицко-Волынский летописец описывает этот поступок бесстрастно и брезгливо, напирая на то, что Миндовгом овладела похоть. Но причина нового брака явно в другом. Миндовг сделался как бы родственником того племени, из которого взял жену. После смерти супруги оборвались и родственные связи. Поэтому литовский князь (королем он быть перестал после того, как порвал с католичеством) попытался возобновить родственные отношения с балтийским племенем, забрав жену у Довмонта. Но это не устроило молодого нальшанского князя, который счел себя оскорбленным. Внешне Довмонт покорился Миндовгу и заверил его в своей лояльности, то есть в том, что понял и признал политические причины этого брака. Но в душе затаил злобу и действовал как оскорбленный супруг. Перед нами трагедия, достойная пера Шекспира.

Довмонт решил убить Миндовга. Опозоренный князь Нальшанский вступил в тайные переговоры с Товтивилом Полоцким и предложил уничтожить Миндовга. В свою очередь Товтивил снесся со своим братом Тренятой, что правил жемайтами. Тренята поддержал заговорщиков.

Один из трех крамольников уже покушался на жизнь Миндовга: Товтивил. За спиной его, по нашей версии, стоял тогда Даниил Галицкий. А ведь он мог стоять за ним и теперь! В самом деле, галицкому королю не удалось покорить Литву, и оттуда исходила угроза. Это показали два последних набега, отбитые волынской дружиной, но ставшие как бы предупреждением о растущей опасности. По нашей гипотезе, Даниил смог возобновить тайные контакты с Товтивилом, пообещав ему власть над Литвой. Зерна упали на благодатную почву. Товтивил договорился с Тренятой. И тут к заговорщикам присоединился по личным мотивам глубоко оскорбленный Довмонт, после чего крамольники начали строить планы убийства правителя Литвы.

Миндовг ничего не знал и, в свою очередь, планировал военные походы.

В 1263 году он послал войско против Романа Брянского. Литовский государь задумал широкую стратегическую операцию. Он попробовал покорить остатки Черниговского княжества, разрезать Русь надвое и напасть на Галицко-Волынскую землю не с севера, а с востока, предварительно пополнив свои войска русскими ратниками. В этом походе участвовал Довмонт с большой нальшанской ратью.

Миндовг рассчитывал, что у Орды не хватит сил остановить его: хан Берке ввязался в большую гражданскую войну между монголами, бушевавшую на просторах Евразии. В 1259 году под стенами одной из китайских крепостей в Сычуани умер от дизентерии великий хаган Монкэ (1251–1259), а уже в следующем, 1260 году монголы раскололись. На великоханский престол претендовали двое младших братьев Монкэ – Ариг-Буга (1260–1264) и Хубилай (1260–1294). Первого поддержали коренные монголы, кочевавшие в Халхе. Второго – разноплеменная армия, расквартированная в Китае и находившаяся под монгольским командованием. Хубилаю помог еще один его брат – Хулагу (1256–1265), правивший Ираном и Азербайджаном. После этого Берке сразу перешел на сторону Ариг-Буги, потому что враждовал с Хулагу и претендовал на его владения. В Великой Степи развернулась война. На такую мелочь, как Литва, никто не обращал внимания. Миндовг вздумал этим воспользоваться. Не будет преувеличением предположить, что он замыслил вырвать Русь из-под власти Орды. Если это так, литовец оказался слишком амбициозен. У него не было сил для того, чтобы разгромить ордынцев. Но каких-то успехов он добиться, конечно, мог.

* * *

Многие русские были на стороне Миндовга, но далеко не все литовцы оказались довольны размахом его завоеваний. Литвин обладал талантом полководца, был гениальным дипломатом, однако в своих талантах слишком далеко превзошел собственный народ. Такое не прощают. Его не понимали простые литовцы. Да и литовцев в современном понимании еще не было. Были жемайты, аукшайты, ятвяги, пруссы, которые постепенно сливались в новый этнос. Итогов слияния не мог предвидеть никто. В этой неопределенности – трагедия Миндовга. История – это не цепь предопределенных закономерностей. Мы можем довольно точно предсказать тенденцию, общее направление событий, но детали зависят от простых людей и от лидеров.

Вряд ли Миндовг разбирался в этих нюансах. Он плыл по течению. Таким же «пловцом» был Довмонт. Разногласия между этими людьми едва не погубили Литовское княжество.

О роковых событиях в Литве мы знаем лишь из текста Галицко-Волынской летописи. Это наиболее ранний источник, рассказывающий о становлении Литовского государства и о падении русского влияния в этой части Прибалтики. Из текста летописи следует, что Миндовг увлекся завоеваниями, но позабыл о внутренних проблемах.

Этим тотчас воспользовались заговорщики, наиболее энергичным из которых оказался наш герой – Довмонт. Как мы видели, он отправился со своим полком на войну против брянских русичей, но… вернулся из похода, объяснив соратникам: «Гадание не велит мне идти вместе с вами».

Стремительно возвратясь в Литву, Довмонт напал на беззащитную ставку Миндовга со своей дружиной. Нальшанский князь был мастером таких операций. Миндовг погиб в схватке. Заодно Довмонт «и двух его сыновей вместе с ним убил, Рукля и Репекья», – уточняет Галицко-Волынская летопись.

Л. Н. Гумилев полагает, что за спиной убийц стояли тевтоны, но здесь он не прав. Миндовг обидел слишком многих. Его с удовольствием убили бы и поляки, и Даниил Галицкий, и даже татары. Но версия о том, что одним из вдохновителей заговора против Миндовга был Даниил Галицкий, выглядит наиболее предпочтительной. Только нужно отрешиться от мифического образа Даниила, согласно которому перед нами светлый и солнечный князь-герой, чуждый интриг и преступлений. В биографии князя Галицкого мы показали, что Даниил – довольно мрачная личность, имеющая мало общего с героическим образом, культивируемым Галицко-Волынской летописью, значительная часть которой написана по его же заказу.