Меня с детства учили, что любопытство – опаснейший из пороков, и если уж ты идешь у него на поводу, то потом не жалуйся. Нет нужды говорить, что я так и не вынесла из этого урока.

Вбиваю в поисковик название банка и получаю ссылку на нужный сайт.

Банкира зовут Джон Александер, ему 55 лет, родом из Нью-Джерси, вдовец.

Ого. Листаю ниже.

Джон Александер с дочерью Жаклин на благотворительном вечере.

Жаклин? Как претенциозно…

Развернув фото во весь экран, я непроизвольно роняю челюсть.

Вот она, предполагаемая любовница мистера «сраного бабника» Эддингтона – шикарная голубоглазая блондинка с точеной фигуркой! Ей года двадцать три, не больше, и у нее роскошная зона декольте. Да, есть на что посмотреть… в отличие от… – машинально прикладываю ладони к своей груди. Там примерно четвертая часть того, что спрятано в лифчике Жаклин.

И где он только находит этих Барби?

Желудок сводит от спазма, я кривлюсь и делаю глубокий вдох. Ну что, мисс Марпл, допрыгалась? Потешила свое любопытство?!

Переставляю ноутбук на соседнюю подушку и забираюсь под одеяло. Сэндвич с тунцом так и норовит выскочить наружу, вдобавок голову сдавила мигрень. По ходу, я перенервничала.

За сутки со мной произошло больше, чем за все время пребывания в Нью-Йорке! Пьяный ночной гость, постыдное падение, обед с красавцем и неприятное известие о сопернице. О господи, я что, действительно подумала «соперница»? Должно быть, я спятила!

Поворачиваюсь на бок, сворачиваюсь калачиком и внезапно вспоминаю о маме. Наверное, она испытывала нечто похожее, когда узнала о любовнице отца. Он ведь тоже не смог устоять перед эффектной внешностью…

Я накрываюсь одеялом, закрываю глаза и долго дожидаюсь Морфея, который заберет меня в мир сказочных снов, где не существует недоступных принцев, грудастых принцесс и социальной лестницы.

* * *

На следующий день Эддингтоны пригласили меня на ужин. Я так спешу, что забыла попрощаться с Селест. Надеюсь, она не обиделась.

Галопом забежав в квартиру, второпях принимаю душ, затем кидаюсь к шкафу и неумело подбираю наряд, не имея ни малейшего представления, что с чем сочетать. Ах, Фабио, где же ты, мой модный гуру?!

С одной стороны на меня смотрят джинсы и спортивные штаны, с другой майки и страшные бесформенные толстовки, уродующие фигуру.

– Нет, не пойдет, – резюмирую я. Нужно полностью абстрагироваться от привычного и перевоплотиться в существо, хотя бы отдаленно напоминающее женщину. Зачем? Затем, что Роберт тоже там будет, и…

Ох, что же делать?!

Я сдвигаю вешалки и обнаруживаю бирюзовое платье, на покупку которого подбил меня Фаби. Помнится, он уверял, что в нем я практически Афродита, а я думала лишь о восьмистах долларах, потраченных на кусок дизайнерской тряпки.

Достав платье из шкафа, кладу его на кровать, досконально исследуя на предмет плюсов.

Во-первых – фасон. Утянутое под грудью и расширяющееся книзу – в нем я не буду казаться такой тощей.

Во-вторых – длина. Чуть выше колен, оно прикроет часть моих спичечных ног. Жаль только, что часть, но Фабио противник, цитирую, «бабушкиного балахона».

Быстро подобрав похожие туфли и сумочку, снимаю с головы полотенце и иду сушить волосы.

* * *

Помимо меня, Майкла, Стюарта и Риз, за столом также присутствуют две семейные пары. Роберт задерживается, и я уже сомневаюсь, появится ли он вообще. От волнения кусок в горло не лезет, в довершение ко всему мое тело никак не адаптируется к платью. Чувствую себя как Джерри из «В джазе только девушки»! Для полноты картины не хватает парика и накладной груди.

Нет, дядя и тетя не поскупились на комплименты, в унисон провозгласив меня красавицей, но кого волнует мнение двух стариков? Другое дело их старший сын, ради которого я так вырядилась. И где, спрашивается, он застрял?

На работе? Да, он вполне может быть на работе.

«Или с Жаклин», – парирует моя темная сторона.

В воздухе звенит дорогой хрусталь, я, кажется, пропустила какой-то тост. Смущенно улыбаюсь и смотрю на сидящего напротив Майка. В отличие от остальных мужчин, предпочитающих вино, он в одиночку уничтожает крепкий ирландский виски и даже не морщится. Странно, что родители потакают ему, вместо того чтобы забить тревогу. У парня серьезные проблемы с алкоголем.

– Вам не понравился ягненок, мисс? – спрашивает появившаяся из ниоткуда Анетт.

– Нет, просто… – озадаченно гляжу на нетронутый кусочек мяса, – я уже наелась.

– Если хотите, я приготовлю для вас что-нибудь другое.

О небеса…

– Нет-нет, – категорически отказываюсь я, – здесь и так полно всего…

– А вы пробовали желтый рис?

Какой на фиг желтый рис? Похоже, что я думаю о желтом рисе?! Вздыхаю и отвечаю, что не пробовала, после чего Анетт забирает у меня тарелку и тянется к овальному блюду. Бог с ней, лишь бы отстала. Пока толстушка беззастенчиво восхваляет свою стряпню, за другим концом стола раздаются восторженные возгласы.

Заинтересованно вытягиваю шею и застываю с раскрытым ртом.

– Извините за опоздание, переговоры затянулись, – сообщает голос с хрипотцой, и мое сердце подскакивает к горлу.

О черт, он все-таки явился.

Непроизвольно распрямляю спину, словно первоклашка за партой, и ловлю себя на случайной мысли, что именно так он на меня действует – как учитель на школьницу.

Роберт по очереди здоровается с гостями, обменивается с ними любезностями, грациозно передвигаясь по комнате, а я с восхищением наблюдаю за ним, любуясь каждым жестом, каждым движением. Он такой красивый!..

В синем костюме и светлой рубашке он выглядит неприлично потрясающе.

«Не пялься на него!» – одергиваю я себя и неохотно переключаюсь на Майка. Тот задумчиво исследует виски на дне стакана, потом поднимает глаза и подмигивает мне.

Что это значит?

Наконец, к нам присоединяется Роберт. К этому моменту я уже любуюсь желтым рисом.

Братья не здороваются. Роберт садится рядом с Майком, расстегивает пиджак и, глядя на меня, говорит:

– Привет.

– Привет… – неслышно отзываюсь я.

Он улыбается, пробегает взглядом по моим оголенным плечам и изумленно вскидывает брови.

Дьявол, я сейчас сдохну!

Нутром чую, ему не понравилось платье. Проклятое идиотское платье, сшитое для девушек, а не для угловатых пацанок! Окончательно скиснув, я принимаюсь за желтый рис и стараюсь больше ни на кого не смотреть.

* * *

Через полчаса за столом становится шумно. Эддингтоны и Ко развели дискуссию о влиянии Интернета на нынешнюю молодежь, и, как обычно бывает, мнения всех четверых разделились.