Воробей мечтательно кивнул. Он был котом, любящим простые удовольствия, а поход ранним утром под дождем не входил в их число. Потом Воробей вспомнил предостережение Мати и тот случай с ядом и посмотрел на юного Тигрового, шедшего впереди.

— Ничего не поделаешь, — с тяжелым вздохом произнес он. — Надо найти безопасное место.

— Но где безопасно? — прошипела Синестра.

Она шла сразу за ними и прислушивалась к разговору.

С холма сорвался порыв низкого ветра и унес слова кошек. Мати, хмурясь, посмотрел на Джесс.

— Не обращай на них внимания, — сказала она. — Они просто глупые. Не понимают главного.

Мати кивнул, но его хвост сам собой прижался к боку, и Мати отвел глаза.

Пангур оглянулся на них.

— Мати нам покажет, — говорил в этот момент Воробей. — Мати знает, куда мы идем.

— Он спас моих котят, — поддержала его Притин. — Он герой! В его честь сочинят песни. И котят будут называть его именем!

Синестра раздраженно вздохнула.

— В самом деле? — скучным тоном откликнулась она. — Да ты преклоняешься перед этим подростком. Слепая вера, можно так сказать.

Круф согласно заворчал. Арабелла и Торко энергично кивнули. Они шли рядом с полосатыми, то и дело переглядываясь с ними.

Пангур вдруг остановился, и Домино налетел на бок вожака.

— Ой, мистер Пангур, сэр, прошу прощения… — забормотал черно-белый.

Пангур не обратил на него внимания, он смотрел мимо него, на Синестру и Круфа.

— Что может заставить вас почувствовать благодарность? — зарычал он. — Мати много раз уже доказывал, как он ценен для нас, а вы продолжаете сомневаться в нем! Мы не знаем, чем он рисковал, спасая котят Притин. Он повел нас в это путешествие не из прихоти, а чтобы уберечь наши шкуры. Неужели вам не стыдно?

Синестра опустила голову:

— Но, сэр, можете ли вы быть уверены, что сам он, возможно ненамеренно, не стал причиной наших последних несчастий? Мы мало о чем тревожились, пока он не явился на рыночную площадь. Это факт, никто не сможет этого отрицать. С ним пришли неприятности. Мы все это видели.

Мати зажмурился. Он почувствовал, как к нему тянется Фьяней. Иди сюда, Мати, как будто нашептывал он, иди в края, где тебя ждут, примут, поймут…

Глаза Пангура вспыхнули гневом. Мимо Домино, Трильон и Торко он метнулся к Синестре. Перепугавшись, она прижала уши.

— Все в мире меняется! — зашипел вожак, возвышаясь над ней. — Ты разве не ощущаешь этого? И не Мати тому причиной. Он как раз решение! А ты просто глупа, как и твой сын! Вы только и хотите всех рассорить. И я больше не потерплю таких разговоров, я и так слишком долго это терпел. Мати спас нас от пустоты, и его необходимо защищать любой ценой. Он — наш друг, Тигровый, повелитель. И наш долг — защищать его. Понятно?

Преданность вожака глубоко тронула Мати. «Пангур именно таков, каким я хотел бы стать, — думал подросток. — Он храбр, уверен в себе, благороден. Он знает себе цену».

Мати открыл глаза. Дождь усилился. Влага липла к темной шкурке, стекала по усам. Мати моргнул. На мгновение он увидел дым, поднимавшийся от мокрой земли, услышал шипение и треск пламени… Харакар был близко. И звал его.

Синестра стояла молча. Мати уловил вспышку боли в ее темных глазах, ощутил трепет горя. Она думала о Бинжаксе. Пангур упомянул ее сына, и теперь некое неуловимое чувство внушило ей непонятный страх.

Мати был слишком погружен в собственные опасения, чтобы думать о Бинжаксе, его слишком отвлекало грызущее чувство вины. «Я должен уйти от них как можно скорее, — подумал он. — Должен сбежать. Не нужно заставлять Пангура постоянно защищать меня. Синестра права — какое я имею право подвергать друзей опасности? А теперь еще и Джесс здесь и тоже рискует. Харакар проник в мою кровь — я слишком долго там оставался. И он никогда уже меня не отпустит».

Мати содрогнулся всем телом, осознав, как бьется сердце. Откуда-то издалека донесся лай. И еще кое-что уловил Мати — некий ритм, как будто вернулся тот гул, поднимающийся от земли. Но в прошлый раз ведь он знаменовал приближение Джесс?

Он посмотрел на нее, и она моргнула в ответ. Мати почувствовал, как сквозь страх и сомнения тянется к тому миру, что таился в ее глазах. На фоне сумрачного неба они казались такими яркими, что в это трудно было поверить.

Еще несколько ночей кошки пробирались вдоль полей, скрываясь в траве. Охотники ловили грызунов, пока остальные отдыхали как могли в пустых сараях и амбарах, встречавшихся им по дороге. Дождь все моросил, небо не прояснялось. Казалось, солнце исчезло навсегда, оставив им лишь сумерки и тьму.

Замерзшие и усталые, кошки забрались под брошенный трактор и принялись чистить мокрые шкурки. Прекрасно осознавая, что опасность грозит им с любой стороны, Пангур поставил Торко и Арабеллу на стражу, пока другие спали. Мати свернулся между Воробьем и Джесс и быстро заснул. Ему снилось его детство на берегах какой-то реки и мать, королева Тигровых. Он слышал шелест тростника у берега, видел качание цветков папируса, чье отражение разбивалось в мутной воде.

Дождь тихо стучал по трактору и стекал по его ржавому корпусу. Одна капля упала прямо на нос Мати. Он рассеянно слизнул ее и снова погрузился в забытье. Но что-то изменилось — он увидел, что земля его снов раскинулась перед ним, но он уже не был ее частью. Он стоял у ее темной границы, словно чужак.

— Мати?

Он резко обернулся. Голос прозвучал из унылого мрака полусна. Второе «я» Мати напряглось, готовясь к бегству. Перед ним вдруг появилась маленькая кошка.

— Я искала тебя в физическом мире, но не смогла найти. И теперь обращаюсь к тебе во Фьянее. Это действительно ты, юный Мати?

— Кому это нужно знать?

Мати с настороженностью относился к незнакомцам у темных границ мира полусна.

— Наверное, ты меня не помнишь? — сказала маленькая кошка дрожащим от усталости голосом. — Меня зовут Этелелдра.

С этими словами она как будто проявилась, стала виднее.

Мати увидел редкую белую шерстку, маленькие прижатые уши, слепые старые глаза.

— Ты — та кошка из дуплистого дуба! — изумленно пробормотал он. — Шалианка, говорящая с духами… Ты провожала меня во Фьяней, в тот самый первый раз… Ты привела меня на встречу с духом Байо! Он с тех пор помогал мне не раз! — с неожиданным энтузиазмом воскликнул Мати.

— Я рада этому, юноша. Байо остается верным нашему пути. Другие обратились к нему — ты знаешь, о ком я говорю, он вербует на свою сторону духов. Теперь мало осталось тех, кому можно доверять. И я хочу, чтобы ты был осторожен — осторожен со всеми.

Мати содрогнулся, вспомнив Повелителя Кошек Са Мау. Но отогнал это воспоминание. Он так разволновался из-за появления шалианки, что едва ее слышал.