Я хмыкнул, услыхав слово «измена», но, сурово сдвинув брови, кинул перебежчику:

– Ладно, пошли. Лис, ты за старшего. В шатре было, как обычно, людно.

– А, Воледар, заходи! – заметив меня, радостно поприветствовал Муромец. – Новость последнюю еще не слышал?

– Нет.

– Суздальский князь на нашу сторону переходит. Со всей дружиной.

– Надо же! – изумился я. – А у меня к тебе тоже дело образовалось.

– Что еще? – нахмурился Владимир Ильич.

– Да так. Сын боярский из Рязани к нам переметнулся. С теми же вестями.

* * *

Последним на высокий берег Днепра перебрался старый князь Всеволод. Он медленно ехал на коне впереди своего войска, низко опустив голову и искоса бросая взоры на выстроившиеся для парада дружины сыновей-отступников и давнего своего смертного ворога Мстислава Киевского. Поравнявшись с могутным полководцем, восседавшим на огромном жеребце, он снял с пояса меч свой заветный вместе с ножнами и протянул вчерашнему противнику.

– Присягаю тебе на верность, Володимир свет Ильич, царь земли русской, – тихо сказал он. И слова эти, произнесенные едва слышно, донеслись до каждого стоявшего на днепровских кручах набатным звоном.

Изведал враг в тот день немало,

Но нашим тоже перепало.

Вывод племянника

Три огромные скалы вздымали к небесам свои могучие гранитные торсы. Здесь, среди степи, они казались вросшими в землю чудовищными титанами, сраженными молниями богов в битве бессмертных во времена древние, как сама эта земля.

– Знаешь, – Лис помешал веточкой угли костра, – я как-то еще не готов к тому, чтоб моя черепушка, пусть даже и оправленная в серебро, служила пиршественной чашей на ханском пиру. Да и перспектива поработать основанием для помоста, на котором господа ордынцы буду устраивать свои половецкие пляски, меня тоже отчего-то не греет.

– Половцы-то как раз на нашей стороне, – поправил я своего друга.

– Сногсшибательно радостная новость, – фыркнул Венедин. – Кстати, если ты вдруг запамятовал, могу напомнить, что в том мире, откуда мы родом, они тоже были на нашей стороне. Чем это закончилось, рассказать?

Я отрицательно покачал головой, глядя в огонь. Две недели назад половецкое посольство в прямом смысле слова рухнуло к стопам Муромца, заливаясь горючими слезами, вырывая волосы на всех приспособленных для этого участках тела и ища помощи и защиты от безудержной, как степной пожар, Орды.

Полчищем саранчи шла Орда, шла, сметая все на пути, сгоняя с мест свирепых кочевников, становящихся при их приближении куда как более миролюбивыми и сговорчивыми. Объединенная общей белой, невиданная прежде на Руси громадная рать, включавшая княжеские дружины и многочисленные конные отряды половцев, двинулась навстречу Орде к Сурожскому морю, величаемому иначе Азовским. И вот нынче войска встретились на реке Калке, готовясь вступить в решительный бой.

– Честно говоря, – возбужденно жестикулировал Лис, – я не вижу особой разницы между тем раскладом, что был у нас, и этим. Там собрались князья, которые с нескрываемым интересом наблюдали, как рубят в капусту их соседей, а тут эти самые князья того и гляди пришлют ордынцам подкрепление один против другого. Охренеть, какая разница! Те же яйца, только в профиль.

Я печально вздохнул. Слова Лиса были, несомненно, чистой правдой. Быть может, прими Володимир Ильич тот самый царский титул, которым не так давно наградил его Всеволод Владимирский, беды можно было бы избежать. Царь, перед которым все равны, хоть на какое-то время смог бы заставить своевольных князей действовать на благо единого дела. Пока же единство княжье простиралось не далее, чем достигал грозный взор очей Муромца, и уж неведомо, сколько засапожных ножей точилось глубокими густыми ночами в ожидании заветного мига вонзиться в спину брата своего.

– Не царского венца ищу! – зубром ревел Володимир Муромец на каждом военном совете. – Но лишь земле русской добра и мира.

Князья внимательно выслушивали его, согласно кивали, но тут же, едва оставшись наедине, вновь звали его на царствие, суля златые горы и великие выгоды.

– Бывал я у императора западного и у императора восточного, – увещевал их Муромец, – нигде царствие мира не дает.

Князья вновь согласно кивали, о чем-то шушукаясь промеж собой и кидая в спину богатыря отнюдь не ласковые взоры.

– Ладно, Лис, все это крайне познавательно, но положение не меняет. Завтра будет драка, так что давай подумаем, что можно сделать в этой ситуации.

– Ага, – довольно бросил Лис, – как в том анекдоте. У нас есть два выхода: либо сдернуть отсюда до того, как все начнется, либо стоять грудью и остальными частями тела за землю русскую. Если мы сдернем – понятно, а если нет – тогда как?

– Тоже два выхода: либо подчиниться диспозиции, которую планирует Муромец, либо подсказать ему другой план.

– Ты имеешь в виду что-то конкретное или…

– Или. Мне просто не нравится вариант, который он задумал.

– Вариант как вариант, – пожал плечами Лис. – Не хуже, не лучше других.

– В принципе да, – согласно кивнул я, – но в данном случае он не пройдет. Вот смотри. – Я забрал у Лиса ветку, которой он мешал уголья, и, разровняв золу у кострища, начал рисовать. – Большим полком командует сам Муромец. Там у него Новгород, добровольцы…

– Знаю-знаю, дальше.

– Хорошо. Полк правой руки – это Киев и иже с ними. Полк левой – Всеволод с сыновьями. Олег Изборский со своим тестем в засаде. Мы – в резерве. А вместо передового полка Муромец решил выдвинуть завесу из половецкой конницы.

– Ну и что тебе не нравится?

– Да, считай, все. – Я прочертил стрелку от костра к линии, изображавшей половецкую завесу. – Вот отсюда Орда нанесет свой главный удар. Как обычно, это скорее всего будет атака плотной кавалерийской массой, засыпающей противника градом стрел. За то время, что ордынцы будут сближаться с русскими боевыми порядками, они выпустят в нашем направлении где-то до трех миллионов стрел.

– Это верно, – вздохнул Лис. – Не прицельно, но густо. От трех до десяти стрел с одного выстрела. В кого Бог пошлет.

– Муромец считает, – продолжил я, – что половцы свяжут татар перестрелкой и конным маневром, а в это время сильные крылья нашего строя, – я ткнул палкой в полки правой и левой руки, – начнут тяжелой кавалерией зажимать ордынцев в тиски. Мы же с князем Олегом в нужный момент довершим дело.

– Ну?

– Из этого плана ни черта не выйдет! – Я перечеркнул плоды своих художеств. – Половцы побегут, как только Орда надавит посильнее, готов держать пари на что угодно. Я видел их глаза, и в них ужас, который они никогда дотоле не испытывали. Так вот, завеса непременно побежит. И побежит она как раз на русские боевые порядки. Что сделают при Этом наши «сильные крылья»?