– Я же приказал не трубить! – нахмурился я.

– Это не наши, – прислушавшись, покачал головой Ефимий из Ольшаницы, стоявший рядом с луком в руках. – Это князь Олег с дружиной.

* * *

Рога трубили под Изборском и в эту ночь, а утром перед глазами ливонцев предстало многотысячное воинство земли русской, пришедшее навести порядок в своих пределах. Такого поворота событий седой волк Конрад фон Вегденбург никак не ожидал. И, видимо, именно поэтому парламентер, приближавшийся к башне детинца, ступал медленно, словно втайне надеясь, что страшное марево развеется и под стенами Изборска не будет великой армии, ждущей у выбитых ворот посада заветного сигнала, чтобы положить в сыру землю потрепанную шайку «слуг Господних». Но марево не исчезало. Дойдя наконец до башни, парламентер с неохотой постучал в ворота и развел руки, демонстрируя изготовившимся за стенами защитникам, что он безоружен.

– Что надо? – донеслось до него из зарешеченного окошка, открывшегося в воротной калитке.

– Мой господин, великий магистр Ливонского рыцарского ордена, Конрад фон Вегденбург, желает знать…

– Где сидит фазан, – прокомментировал услышанное стоявший рядом со мной Лис.

– …Верно ли, что в замке находятся шверинские рыцари Вальтер фон Ингваринген и Лис фон Венедин?

– Ну, дык!.. – Лис поправил несуществующую бабочку под подбородком. – Ясный пень! – С ролью «рыцаря фон Венедина» мой друг справлялся, прямо скажем, слабовато.

– Я, Вальтер фон Ингваринген, слушаю тебя, – как можно грознее рявкнул я из-за ворот.

Удовлетворенный этим ответом парламентер склонил голову и продолжил далее:

– Мой господин, благородный магистр фон Вегденбург, желал бы вступить в переговоры с посланцами графа Шверинского, с которым у нас, как вам достоверно известно, уже который год союз, по поводу заключения почетного мира и оставления под гарантию нашей безопасности Изборска на выгодных для вас условиях.

Мы с Лисом переглянулись.

– А шо, – Лис толкнул меня локтем в бок, – мне Шверинский еще за последний месяц денег торчит.

– Ладно, – махнул рукой я, – поиграем. Я, Вальтер фон Ингваринген, говорю вам, что пришел сюда как союзник князя Изборского, а также воеводы новгородского и всех тех, кто с ним, как-то: князь Киевский, князь Туровский и прочие. И ни о каких переговорах без участия оных не может быть и речи.

Посланец в скорбном молчании выслушал эту весть и произнес, выдавливая из себя каждое последующее слово:

– В таком случае великий магистр Конрад фон Вегденбург уполномочил меня заявить, что он и все, кто стоит под его рукой, согласно традициям рыцарства, желают сдаться вам и просят принять их под свою защиту. А также назвать сумму и условия выкупа.

Измотав противника беспорядочным бегством, окончательно деморализуем его безоговорочной капитуляцией.

Полное собрание секретных директив Генштаба. Том 3, стр. 29

Мы ехали мимо неприступных стен Изборска, с интересом наблюдая изменения, случившиеся в местном ландшафте за прошедшую ночь. То есть нет, с ландшафтом все было в порядке, лес не стронулся с места, и высокий холм, на котором возвышался Изборский кремль, не провалился под землю, но теперь его окрестности украшало множество ям в пояс глубиной, возле которых аккуратно лежали длинные, остро отточенные колья. Можно было бы подумать, что, готовясь к осаде крепости, наши войска решили обезопасить свои позиции несколькими рядами волчьих ям, но в одном месте эти колья уже были использованы, не оставляя ни малейшего сомнения в их назначении.

Пятьдесят кнехтов послал Конрад фон Вегденбург расправиться с лесными трубачами. Большая их часть нашла конец среди чащобных буреломов и. болотных трясин. Те же, кто выжил, красовались теперь на кольях, наводя ужас на ливонцев. Это было то, что видели с утра они и не видели мы. То, что подвигло великого магистра сдаться, ища спасения от страшной участи.

– Ну, каковы мошенники! – возмущался скачущий рядом Лис. – Блин, обвели, шо бублик дырку! Теперь, значит, нам разбираться с князем Олегом, а они, мать их за ногу, в плену по рыцарским традициям. Чик-трак, я в домике.

Я ехал молча, вспоминая знакомство с фон Вегденбургом. Тогда я еще только начинал свое восхождение к ступеням трона графа Шверинского, доказывая мечом, что лучшей кандидатуры на должность начальника охраны ее сиятельства не может и быть. Граф Генрих все никак не мог прийти к этой мысли, а потому безо всякого зазрения совести посылал меня в самые глухие углы, где его недреманное око находило политическую выгоду Шверина. На это раз его указующий перст направил меня в сырую, как тюремный каземат, Эстляндию на помощь завязшему в распрях с местным населением Ливонскому ордену.

Здесь все было понятно. Поскольку император всячески поддерживал тевтонских рыцарей, граф Шверинский, глава Лиги северных баронов, всецело помогал их ливонским собратьям. Породнившись с мекленбургской династией, смешавший в своих жилах кровь великого Генриха Льва и ободритских князей, он имел весьма широкие виды как на баварское наследство супруги, так и на славянские земли балтийского побережья. Впрочем, земли, населенные не славянами, его интересовали не менее, поэтому Вальдар Ингварсен, или, как называли меня на немецкий манер, Вальтер фон Ингваринген, с десятком рыцарей и двумя сотнями кнехтов в один прекрасный день высадился в Ревельском порту, чтобы выполнить интернациональный долг перед союзной Ливонией.

Надо сказать, высадились мы весьма своевременно, ибо оказались единственной боеспособной частью в руках магистра и сразу были брошены в бой. Именно в этот день в Ревель пришло известие, что язычники, видимо, с целью обсудить некоторые щекотливые вопросы богословия, захватили рижского епископа Альбрехта со свитой, в благочестивых размышлениях свершавших инспекционную поездку по своей епархии.

Епископа мы отбили. Хотя, прямо скажем, я был несколько удивлен количеством ратного снаряжения, захваченного непочтительными эстами у благочестивого пастыря. Наградой за «великий подвиг» было благословение его преосвященства и личная признательность фон Вегденбурга. Знал бы он, при каких обстоятельствах нам доведется встретиться вновь!

– Слушай! – Голос Лиса прервал мои воспоминания. – Ливонцы тебе одному сдались или нам обоим?

– Ну, спрашивали и тебя, и меня…

– Значит, обоим. Тогда давай так: чур, рыцари твои, а кнехты мои. Идет?

– Пожалуйста. Но зачем тебе это?

– У меня есть мысль, и я ее думаю. – Лис поднял вверх указательный палец.

* * *

– Ну, молодца! Ай молодца, медвежатник! – Муромец радостно хлопнул меня по плечу, и я с тоской понял, что предложение выдержать на плече длань богатырскую не было пустой похвальбой. Хлопни он чуть сильнее, и попросту сбил бы меня с ног. – Целое войско в полон взял.

– Ваша честь, Володимир Ильич, – склонив голову, начал я, понимая, что разговор предстоит не из легких. – Великий магистр и его люди сдались мне по рыцарскому обычаю в обмен на слово сохранить им жизнь.