когда жена вдруг решает уйти от них. Это лучший способ борьбы с помешательством, которое заключается в том, что в женщине вдруг просыпается желание жить.

Отец запрещает даже упоминать маму в разговорах, и вскоре она как будто перестает существовать для нас. Он работает водителем в исследовательском центре, но большую часть зарплаты тратит на проституток и алкоголь. Я занимаю мамино место и постепенно беру на себя все домашние заботы. Уборка, стирка, готовка, забота о брате и сестре – все это теперь делаю я, глухая девочка, которая очень хочет всем доказать, что она ничем не хуже остальных. Из-за всего этого в школе начинаются проблемы, но учителя стараются делать вид, что не замечают моего отсутствия на уроках. Я не пью, не гуляю с мальчиками и никак не порочу облик заведения. Прямо скажем, таких учеников в государственной школе не так уж много.

Откуда мне знать, что, исполняя роль жены в бытовых делах, рискуешь занять ее место в постели? Кто подумает такое о собственном отце, тем более когда тебе всего-навсего тринадцать? Но однажды он вваливается в дом и с порога начинает кричать на меня, как это обычно происходило у них с мамой, а потом вдруг прижимает к стенке и задирает юбку.

Самое страшное – это не само изнасилование, а то, что утром приходится вести себя так, будто ничего не произошло. И так ежедневно. Ночь укрывает мерзость, а день стирает накопившуюся грязь. Однажды я рассказываю обо всем соседке, но кто поверит глухой девчонке, мать которой отправили в психушку?

Если очень громко кричать, рано или поздно кто-нибудь услышит. Я знакомлюсь с Робертом на вечеринке у озера. Одноклассники приглашают меня то ли из жалости, то ли случайно. Роберт Брэнсон приехал в наш город на пару дней погостить у родственников. Он не знает ни о моей глухоте, ни того, из какой я семьи. Для него я просто хорошенькая блондинка, с которой приятно провести вечер. Мне нравится, что в глазах Роберта я ничем не отличаюсь от остальных и даже кажусь ему чуть красивее некоторых девчонок. Поэтому я готова, не раздумывая, пасть в его объятия и сбежать на другой конец страны. На следующий день мы уже сидим в автобусе, который мчит нас в Техас.

Не самый надежный вариант, верно? Все знакомые намекают на то, что такой брак долго не продлится, но они ошибаются. Роберт любит меня, а я боготворю его. Иногда он напивается и устраивает заваруху, но это никогда не выливается во что-то серьезное. Если ты страдаешь глухотой, то нужно очень громко кричать, чтобы тебя услышали. Когда Роберт нарывается на скандал, я ему не уступаю. Я могу не только наорать на него, но и швырнуть чем-нибудь тяжелым, если он напился или спустил получку на проституток. Он часто тратит деньги на девушек из бара. Это больно ранит, но в юности всегда кажется, что другого такого больше не встретишь. В итоге я прибегаю к испытанному способу удержать мужчину. На дворе 1950-е, замужняя женщина без детей выглядит странно. Окружающие начинают подозревать, что она больна и неспособна родить, а я не хочу, чтобы обо мне такое подумали.

К двадцати пяти годам у меня уже четверо детей. Они сводят меня с ума и лишают желания просыпаться по утрам. На короткий период, пока длится беременность, все вроде бы приходит в норму, но потом мир снова становится черным и беспросветным. Спросите меня, люблю ли я своих детей, и ответ будет утвердительным. Предложите мне от них избавиться, и я сию минуту соглашусь. Разве что Роберта, своего первенца, я бы оставила. К пяти годам он превращается в настоящего мужчину, который бесстрашно выступает в мою защиту. Он готов сразиться не только с соседскими мальчишками, но и с отцом. Ли, Рейчел и Кристи только и делают, что вопят и чего-то требуют. Девочки. Как ни крути, но девочки обречены на то, чтобы всю жизнь доказывать право считаться человеком, пусть даже второго сорта. Они вырастут, выйдут замуж и станут чьей-нибудь собственностью. Дочерей не рожают для себя. Их выращивают, чтобы со временем постараться сбыть в хорошие руки.

Вдруг я осознаю, что целыми днями торчу дома и смотрю в пустоту, пытаясь заставить себя хоть что-нибудь сделать. Но стоит мне встать и приняться за работу, как по моему лицу начинают катиться слезы. Точно так же в свое время вела себя мать, но тогда мне казалось, что виной всему лень и глупость. Я не просто чувствую безысходность – она становится моим вторым именем. Роберт вдруг берет обыкновение исчезать на несколько дней, а потом даже не удосуживается объяснить, где он был. Муж чувствует мое бессилие. А в таком случае мужчина начинает истязать свою жертву. Это что-то вроде инстинкта, который приказывает добить слабого. О подобных вещах не принято распространяться, но так зачастую происходит. Это как с домашним насилием. Не знаю ни одной женщины, которая не испытала бы его на себе, но ведь никто в нем никогда не признается. Вряд ли побои – тема оживленных бесед у клиенток дешевых салонов красоты, сидящих за стеклянными витринами на виду у прохожих. О таком, скорее, многозначительно молчат.

Мы часто ссорились с Робертом, но у кого в семье заведено по-другому? Иногда он поколачивал меня, но и я ему не давала спуску. Все жили примерно так же, не нужно думать, что я чем-то выделялась в этом плане.

Бетти Лу Битс

Однажды, распалившись во время очередной ссоры, я разбиваю об его голову стеклянный кофейник. Подобное происходило не раз, но теперь Роберт реагирует иначе. Муж уходит из дома, хлопнув дверью, а я только через неделю начинаю понимать, что он не вернется. Если мужчина почувствовал твою слабость, то он уже не признает в тебе достойного соперника. Отныне ты жертва. Перестань ею быть, и он просто исчезнет с горизонта. Нельзя показывать слабость, и нельзя ни от кого зависеть. Я осознаю это в тридцать с небольшим, когда у меня на руках четверо детей, которых нечем кормить, и дом, за который нечем платить.

С другой стороны, только сейчас, когда мне перевалило за третий десяток, я начинаю дышать полной грудью. Все свободное время я провожу в дешевых барах для байкеров или в придорожных стриптиз-клубах. Мне нравится, что здесь мужчины воспринимают меня как равную, угощают выпивкой, называют красивой и даже сочувствуют, узнав, что я многодетная мать, страдающая глухотой. Один ухажер сменяется другим. Кто-то помогает оплатить жилье, а кто-то