оформлена на мое имя, поэтому именно я имею право на компенсацию. Не бог весть какие деньги, но они не достанутся сестре Арли, а это приятно. Ко всему прочему, у меня ведь нет никаких сбережений, а начинать жизнь с нуля в сорок с лишним лет не так-то просто, скажу я вам.

Некоторое время я намереваюсь провести у сестры, которая угасает с каждым днем. Она уже давно не встает с постели, а в ее спальне поселился едкий запах лекарств и немытого тела. Эту вонь я чувствую каждый раз, заходя в дом родителей. Однажды вечером, когда все домашние разбредаются по комнатам, я захожу к Дови, чтобы принести ужин. Она сидит на кровати, склонившись над тазом. Ее тошнит. Я уже собираюсь уйти, но сестра делает останавливающий жест рукой. Отдышавшись, она начинает торопливо говорить о том, как любит своих детей и внуков, как не хочет быть для них обузой и как устала от такой жизни. Она просит помочь ей уйти, но я, конечно, отказываюсь. На следующий день я приношу ей чуть подгоревший пудинг с горьковатым вкусом. Попробовав его, она смотрит на меня с благодарностью, а я выхожу из комнаты с тяжелым сердцем.

Той ночью Дови умирает, а мне нужно придумать, что делать со своей жизнью, ведь теперь у меня нет повода находиться в доме сестры. В одной из газет я вижу рекламу брачного агентства для состоятельных людей. Они обещают найти достойного супруга каждой обратившейся женщине. Их услуги стоят дорого, почти половину той суммы, что мне выплатили за сгоревший дом, но взамен я получаю много больше, становясь членом элитного клуба. Никогда прежде я не могла и мечтать о том, чтобы быть частью какого-нибудь привилегированного сообщества.

Мне показалось, элитный клуб знакомств – это именно то, что нужно приличной женщине моего возраста. Они ведь не просто так называют себя лучшим брачным агентством штата и берут такие деньги. К ним обращаются только достойнейшие люди.

Нэнни Досс

Приятная девушка встречает меня в офисе компании и окружает теплом и заботой. Целыми днями мы разглядываем анкеты и фотографии женихов, пока я наконец не останавливаюсь на одном из них. Ричард Мортон, весьма успешный клерк, живущий в маленьком городке Эмпория, вскоре становится моим новым мужем. Как и обещали в агентстве, он обеспечен, однако «высокие моральные ориентиры», о которых он упоминает в анкете, на деле оказываются ложью. Он принимается изменять мне чуть ли не на следующий день после свадьбы, а если в доме обнаруживаются губная помада или дамские подвязки, заявляет, что я окончательно выжила из ума и мне пора обратиться к врачу.

Когда я только начинаю обживаться на новом месте, а Ричард еще не изменяет мне в открытую, приходит письмо от моей матери. Она сообщает о том, что умер отец и поэтому она собирается продать дом и переехать ко мне. Перед глазами тут же встает комната умирающей сестры, пропитанное горестями и старостью помещение, которое в течение долгих месяцев отравляет весь дом. Меньше всего на свете мне хочется служить сиделкой для старой матери с ее вечными упреками в том, что я недостаточно хорошая хозяйка. И все же я соглашаюсь, ведь было бы верхом неблагодарности отказать ей в подобной просьбе.

Мать приезжает спустя пару месяцев, но ей не суждено провести у нас много времени. Буквально через несколько дней она мирно отдает богу душу в своей постели. Все складывается как нельзя более удачно. Похороны проходят в Канзасе. Мои новые подруги соболезнуют мне и пытаются успокоить. Ричард же, напротив, ведет себя неподобающе. Он не только насмехается надо мной, но и начинает распускать руки, когда я говорю ему что-то лишнее. Весь ужас даже не в том, что муж может меня ударить, – но он делает это в трезвом состоянии и с непроницаемым лицом, как будто дрессирует собаку. Я стараюсь исправиться: готовлю лишь то, что ему нравится, целыми днями убираюсь в доме и стираю, но никогда не слышу ни одного доброго слова. Он потешается над моей новой страстью: теперь в любую свободную минуту я включаю громоздкий телевизор, который стоит в гостиной, чтобы погрузиться в одну из тех мелодрам, которые так отличаются от серой реальности.

Через три месяца после смерти моей матери умирает и Ричард, отравившись своим любимым пирогом с черносливом, который на этот раз кажется ему чересчур горьким. Спустя три дня после похорон я покидаю Канзас. Соседи думают, что это ненадолго, но я не намерена возвращаться. В Оклахоме, за несколько сотен миль отсюда, меня ждет Сэмюэль Досс, несчастный священник, потерявший всю семью во время торнадо, а теперь жаждущий спокойной жизни рядом с верной благочестивой женой. А я ведь как раз такая. Мы просто созданы друг для друга.

Проходит всего несколько дней после первого свидания, и мы уже обвенчаны. Я искренне верю в то, что этот подтянутый пожилой мужчина станет моей пристанью, ведь именно так обычно заканчиваются все сентиментальные романы. Сэмюэль служит священником в Церкви Назарянина. Как и полагается хорошей жене, я тут же принимаюсь изучать особенности этой ветви христианства, но правила слишком строги. У Сэмюэля нет телевизора, а за последние несколько лет я так привыкла к тому, что на маленьком экране воплощаются все мои мысли и мечты. Если любовный роман рассказывает о мире грез, то мелодрама, снятая на пленку, дает тебе что-то сверх того, а ее просмотр требует значительно меньше усилий. Когда я предлагаю купить хотя бы самый простой телевизор, Сэмюэль очень долго объясняет, почему эта штука – порождение дьявола. Вскоре он замечает у меня в руках журнал и просит его посмотреть. Минут через пятнадцать он презрительно морщится, а потом провозглашает:

– Это недостойное чтение. Я не позволю читать и тем более держать подобное в доме. Женщине не пристало брать в руки иные книги, кроме Библии. Только мужчина может различить, где текст от Бога, а где – от дьявола.

Мне остается только кивнуть и подчиниться. Я легко нахожу новых друзей в провинциальной Талсе, постепенно изучаю город и покупаю разные мелочи, необходимые для создания уюта. Муж все это не одобряет и отбирает у меня чековую книжку, не позволяет носить брюки и встречаться с подругами в кафе. А затем он запрещает мне уезжать из дома. Несколько месяцев я чувствую себя так, словно оказалась в тюрьме или даже хуже. В репортажах из таких мест обычно показывают, как заключенные смотрят телевизор, слушают радио и читают книги. Мне