Косметолог в белом халате и перчатках из латекса изогнула бровь, глядя на меня, и предупредила:

– Если мадам не может перестать кричать, то нам придется попросить мадам покинуть наше заведение – другие клиенты салона беспокоятся.

– Это больно! – взвизгнула я.

Проигнорировав мои слова, она положила еще одну лопаточку горячего воска на нежную кожу моих ног.

Я пыталась сохранить мужество, но, когда она резким движением содрала восковую полоску, я не смогла подавить визг боли: казалось, вместе с волосками они сдирали с меня кожу заживо. Я желала амнистии, желала уведомить ООН об этом виде пытки, поскольку тут явно имело место грубое нарушение прав человека.

«Женщина должна быть готова к страданиям ради красоты», – твердила я слова Наны про себя, надеясь, что эта мантра поможет мне пережить создание моего нового образа, или, как я начала мысленно его называть, «мой пятничный Армагеддон».

– Если мадам перестанет вздрагивать и моргать, пока я выщипываю, то мы сможем закончить брови куда быстрее. Здесь очень много длинного волоса, который надо, э-э, подрезать. – На сей раз в руках косметолога было орудие пытки под названием пинцет.

К тому времени, когда косметолог закончила скоблить мою кожу по всему телу тем, что она называла «нежным ароматическим отшелушиванием ороговевших частиц», а я называла «грубым посыпанием песком и гравием с ароматом ванили и последующим натиранием ими», я сдалась: сопротивление было бесполезно. Я скатилась до хнычущей, дрожащей твари. Но зато я была тварью дрожащей с гладкой, почти лишенной волос кожей и бровями, что выгнулись идеальными арками над моими глазами, проливающими потоки слез, так что мне казалось, что Силла это одобрит.

Следующим этапом было омовение всего тела. Иногда я мыла свою машину на автомойке в городе – так вот, это очень похожие процедуры. Потоки воды обрушились на меня с восьми сторон – сначала такой холодной, что хотелось кричать, потом обжигающе-горячей, потом снова ледяной.

– Остановитесь, пожалуйста, я вам расскажу все, что вы хотите знать. Пощады! Я сдаюсь! – напрасно кричала я ледяным белым кафельным плиткам.

Затем меня, словно машину, продолжающую свое путешествие к сверкающему совершенству, отполировали (вытерли досуха), навощили (нанесли увлажняющий крем) и окрасили краской из баллончика (нанесли моментальный загар), прежде чем я получила окончательную отделку, – основа под макияж, пудра, тени, подводка для глаз, наращенные ресницы, помада и карандаш для губ, – все это бесконечно долго наносили на меня при помощи кисточек и карандашей, давая попутно сбивающие с толку инструкции.

Я в жизни не разберусь в них самостоятельно.

Конвейер выплюнул меня обратно на ресепшен салона красоты, где я рассталась со здоровенной пачкой своих сбережений: быть красивой – отнюдь не дешевое удовольствие, – прежде чем меня передали в руки Зебу, который пообещал быть моей группой поддержки на пути обретения моего прямо-таки королевского нового образа. Он так щедро расточал комплименты на тему «улучшений» в моей внешности, что я стала хмуро спрашивать себя, как долго он прикусывал язык и не говорил мне ничего о том, что у меня заросшие брови и в целом неприглядный вид.

Зеб проводил меня к парикмахеру, а сам уселся в кофейне напротив за столик у окна, – явно для того, чтобы иметь возможность пресечь мои возможные попытки к бегству, – и несколько часов провел весьма приятно: ел пирог, пил чай ройбуш и листал соцсети, пока я терпела новые страдания во имя красоты. Парни ничего не знают о муках. Когда мне сделали химическое выпрямление волос, а потом завернули каждую прядь в фольгу, был миг, когда я спросила себя, какого черта тут делаю. И зачем. Но потом мне попался на глаза журнал со статьей, озаглавленной «Встретиться с Логаном», где было опубликовано несколько его фоток, что я раньше не видела, и я на радостях отвлеклась от мучений, которые переживала во время своей трансформации.

Спустя столетие парикмахер провозгласил, что я восхитительна, – нужно обязательно передать это Нане, – и на Зеба я произвела поистине неизгладимое впечатление, но я вовсе не была уверена, что мне самой нравятся «перья» и мелирование.

Или тот же тяжелый макияж, хотя вынуждена признать, что мои новые брови выглядят идеально.

– Я совсем на себя не похожа, – пожаловалась я.

– Думаю, это и была цель, – ответил Зеб.

– Может, мне кто-нибудь даст лед, чтобы приложить к ожогам?

Следующим этапом была покупка одежды. Зеб убеждал меня примерить и купить элегантные, шикарные вещи, которые мне не нравились и которые я и помыслить не могла, что стану носить.

– Они совсем не в моем стиле, – сопротивлялась я.

Я уже была совершенно непохожа на себя и переставала чувствовать себя собой. Кто эта молодая женщина в красном платье, которую я вижу в зеркале?

– Теперь нет никакого смысла покупать просто джинсы и футболки, – сказал Зеб, просовывая мне сквозь занавески кабинки шелковый топ с бахромой, внизу напоминавшей спагетти. – Она хочет, чтобы ты выглядела по-другому. Круче, более стильной.

Начало смеркаться, когда мы пошли покупать туфли. Зеб вновь взял на себя руководство операцией, объяснив это так: «Поскольку я просто ненавижу выглядеть как все, нет ни малейших сомнений в том, что вкус у меня лучше!»

Я просто кивнула, признавая его правоту. Но, милосердный боже, что это были за туфли! Красные, как кровь, с каблуками острее стилетов, черные, как отчаяние, с которым я раз за разом втискивала свои ноги в эти разнообразные пыточные орудия на убийственно-высоких каблуках, такие же удобные, как пуанты.

– Я не могу ходить на них – я не могу в них даже стоять!

Это была истинная правда – раз за разом мои щиколотки не выдерживали напряжения, и я начинала падать. Все женщины вокруг меня уверенно расхаживали в своих туфлях, примеряя такие же высокие шпильки, как у меня, и даже выше, но все, чего я смогла добиться, – это вихляющая походка и шарканье.

– Тебе надо просто немного потренироваться, – сказал Зеб.

Он сказал это с такой уверенностью, что я кинула на него подозрительный взгляд.

– Откуда тебе знать? С каких это пор ты заделался экспертом? – возразила я.

– Я никогда не переодевался в женское, Роми! – сказал он и бросил в меня шелковым чулком.

Этого оказалось достаточно, чтобы я споткнулась и потеряла равновесие.

Когда я купила больше, чем мы могли унести, Зеб наконец-то объявил, что мы закончили.

Я застонала от облегчения и снова надела свои любимые кеды. Пока мы ехали обратно домой, я мечтала о том, как лягу, задеру вверх свои гудящие ноги и буду потягивать из большой бутылки холодненькую воду или сок. Но мне это, похоже, не светило – Нана встретила нас у входа, подмигнула Зебу со значением и повела меня на длинную веранду, которая опоясывала наш дом.