— Что надо? — резко спросил он. Уже в следующий миг его лицо изменилось: глаза сузились, губы сжались. Парень узнал Фишера.

— Мы должны поговорить, — сказал Марк. — Обязательно должны поговорить.

Он вновь потянулся к «нудисту». Это было страшной ошибкой. У того как будто вы-росла из груди третья конечность — рыжая, лохматая, увенчанная зубастой пастью. Острые точно пила зубы полоснули Марка по кисти. Хлынула кровь. Фишер закричал от боли, а «нудист» в два прыжка одолел расстояние до двери клуба и скрылся внутри.

Сильвия и подоспевший Декс кинулись за ним. Марк выудил здоровой рукой носовой платок, замотал рану. В клубе послышались крики и брань. Проклиная собственную судьбу, Марк поспешил на помощь соратникам.

Обстановка приближалась к критической. Охранник и Декс орали друг на друга, лег-ко перекрывая доносящиеся из концертного зала звуки рока. Декстер размахивал револьвером, секьюрити — дубинкой.

— Убери свою чёртову палку! — надрывался один. — Никто не смеет замахиваться на Сильвию, долбаный ты ублюдок!

— Махом спрятал пушку! — вторил другой. — Махом, я сказал!

Мисс Голдэнтач, злая как фурия, смотрела то на них, то куда-то направо.

Из глубины клуба подбежали ещё двое парней в форме. Один с дубинкой, другой с уродливым, но грозным четырехствольным пистолетом. Ситуацию нужно было спасать. И немедленно. Фишер буквально повис на вооруженной руке Декстера, моля бога, в которого не верил, чтобы револьвер стоял на предохранителе.

Яхве был благосклонен к своему неразумному чаду. Револьвер не выстрелил Марку в живот. Более того, Декс опомнился и сунул его в карман.

— Зачем вы достали оружие? — прошипел Марк. — В милицию захотели?

— Показалось, что этот русский хочет ударить Сильвию.

Марк негодующе фыркнул и повернулся к охранникам.

— Простите, ребята, произошло недоразумение. Этот господин — американец. Ков-бой… По-нашему не понимает. Решил, что вы хотите избить леди дубинкой. Ну а у пиндосов, сами знаете, оружие — вторая религия. Сразу после судебной власти…

На юмор секьюрити отреагировали угрюмым молчанием. Видимо, он оказался для них слишком сложным.

— Это шутка, — пояснил Марк и криво улыбнулся.

— Да мы поняли, — сказал тот, что был с пистолетом. — Другое непонятно. Чё вам здесь надо?

— Я хочу догнать мальчишка, — вмешалась Сильвия и показала пальцем направо. — Он бежал туда, где одежда. Сколько дать вам рублей?

— Тысячу долларов, — сказал, ухмыльнувшись, пистолетчик. — Мне тысячу, ему тысячу и ему тоже. — Он показал на сослуживцев. — Но ковбой выйдет на улицу. И будет ждать там.

— Почему? — спросил Марк.

— Не хочу, чтоб он начал тут молебен во славу своей второй религии, — сказал охран-ник, оказавшийся совсем не тупым. — И это не шутка.

— А если он оставит револьвер вам?

— Тогда другое дело.

Наличные у Сильвии, к счастью, имелись. Через минуту секьюрити получили деньги и кольт Декстера и открыли гардеробную.

Гардеробщику тоже пришлось дать «на лапу». Ему хватило сотни.

* * *

Декс выбил хлипкий запор двумя ударами ноги. Из помещения крепко потянуло ганджой. Внутри было темно и тесно. Гардеробщик, после ста долларов сделавшийся угодливым словно лакей, поднырнул под руку Декстера и включил свет. Осветились нагромождения старой мебели и фигурно выпиленные фанерные щиты. Один щит, раскрашенный в подобие старинного буфета, стоял возле стены углом. За ним открывалась чёрная дыра. Дыра была высотой по пояс, полукруглая как чердачное окно.

— Туда! — сказала Сильвия, и первая опустилась на четвереньки. В левой руке она держала пистолет.

Но не пистолет привлёк внимание мужчин. Корма мисс Голдэнтач, приведённая в идеальное состояние йогой и аэробикой, а сейчас туго обтянутая брюками, выглядела чрезвычайно сексуально. Декс шумно задышал, гардеробщик восхищённо присвистнул. Марк подумал, что «нудиста» уже, конечно, не догнать… однако погоню стоило затеять хотя бы ради этого зрелища. С другой стороны, три тысячи сто долларов оно, разумеется, не стоит. Хорошо ещё, что платить пришлось не из своего кармана.

Тем временем мисс Голдэнтач уже исчезла. Из дыры торчал значительно менее привлекательный зад Декстера. Фишер, заранее готовясь к страданиям (покусанная терьером рука болела всё сильнее, а двигаться придётся, опираясь на неё), принял четвероногую позу.

…Темень в дыре стояла могильная. Пока Марк вытаскивал телефон, чтоб хоть не-много осветить путь, Декс успел куда-то уползти.

— Декстер! Сильвия! — окликнул Марк. — Вы где?

— Здесь. Пошевеливайтесь, Фишер, — отозвалась мисс Голдэнтач. Голос её был глух, будто шёл из-за толстенной стены.

Марк энергично заработал коленями и здоровой рукой. Однако сколько он ни торопился, догнать Декса и Сильвию не сумел. Зато добрался до развилки. Тесная нора, выйдя в подвал, заканчивалась пыльным бункером полтора на полтора метра. Из бункера начинались два новых хода. Один — бетонный, широкий и высокий, вёл в прежнем направлении. Второй, узкий и низенький, с побеленными дощатыми стенами, уходил налево. Кажется, там находился соседний с клубом «Точка» театр. Следы на пыльном полу вели в оба прохода.

Совершенно невозможно было представить, кому и для чего понадобилось строить эти катакомбы под развлекательным заведением. Наверное, подумал Фишер, в них скрывались от сталинских палачей актёры-диссиденты. А возможно, когда-нибудь здесь отсиживался сам Рудольф Нуриев, прячась от гомофобов из КГБ.

— Сильвия! — снова заорал Марк. — Ну подождите же меня!

— Ждать не будем. Догоняйте! — послышалось из белёного лаза.

Во всяком случае, так показалось Фишеру. И это было хорошо, потому что во втором отверстии, прямо возле входа он разглядел кучу какого-то мерзкого тряпья. Нетрудно было представить, что там гнездились чумные крысы, ядовитые пауки, тифозные вши и про-чая смертоносная фауна. Причитая (сбитые колени болели, ныла покусанная рука), Марк, пополз налево.

Он полз и полз, ход всё не кончался и не кончался, а Сильвия и Декстер всё не появлялись и не появлялись. Носовой платок насквозь пропитался кровью, к нему липла пыль и прочий сор. Его давно нужно было выбросить, но выбрасывать было нельзя — ведь тогда вся грязь попала бы в рану. Марк вспомнил, что в детстве среди его приятелей ходило поверье, будто паутина способна остановить любую кровь и чуть ли не заживить отрубленную конечность. Паутины вокруг было предостаточно, однако решиться на медицинские эксперименты Фишер так и не смог.

Наконец впереди появился свет. Свет был тусклый и красноватый, будто в фотолаборатории.

Марк облегчённо вздохнул, ещё несколько раз переставил руки и ноги — и оказался под основательным двухтумбовым столом. Стол стоял в странном помещении.