ездит в Грузию, к родителям, но на этот раз он хотел бы встретить Новый Год вместе с ней и будет очень рад, если Татьяна согласится. В конце письма был указан номер телефона в Томске. Прочитав письмо, Татьяна тут же решила, что грузин слишком много о себе думает и, видимо, привык к легким победам, но на этот раз получит отказ. Чтобы укрепить себя в этом решении Татьяна намеревалась на следующий день обязательно позвонить подруге в Новосибирск и согласовать с ней время приезда.

На следующее утро Татьяна еще не успела снять пальто в учительской, как её вызвал директор школы. Указывая на стул поближе, директор дал понять, что пригласил на разговор. Татьяна заметила, что у неё первый урок, но директор прервал её, сказав, что класс уже предупрежден, что учитель задержится. Татьяна поняла, что её ожидает что-то серьёзное. Она напряглась, и вдруг в её мозгу промелькнула мысль – это связано с Ираклием. Директор улыбнулся. Видимо, он умел читать чужие мысли и поэтому сразу перешел к делу.

Директор сообщил Татьяне, что давно знает Ираклия и его семью – это интеллигентные люди, отец – пенсионер, бывший военный, мать – врач. У Ираклия есть младшая сестра, тоже врач. Он не раз был у них в гостях, в Кахетии. Иракли учился в Москве и всю жизнь живет и работает в России. Директор в курсе, что Иракли приглашает её вместе встретить Новый Год – он звонил и сказал об этом. Иракли серьёзный человек, и намерения у него серьёзные. За его порядочность директор отвечает.

Выходя из кабинета, Татьяна поняла, что весь этот спектакль с автомобилем и рестораном был организован директором школы с одной целью – познакомить Татьяну с Ираклием. Но одно в этом спектакле было не ясно: какую выгоду для себя преследует директор? Если то, что он задумал, состоится, тогда он может потерять Татьяну – она уедет к Ираклию, и школа останется без хорошего учителя. Неужели судьба, счастье Татьяны было для директора главнее? Что-то за этим кроется, что рано или поздно обнаружится или, может, директор – просто очень хороший человек, и он ясно видит, что Татьяна достойна иной, лучшей жизни.

Разговор с директором не давал ей покоя. У неё разболелась голова, и она после школы сразу отправилась домой, не заходя на почту, откуда она собиралась позвонить в Новосибирск. Впрочем, сейчас она уже не была уверена в поездке к подруге. Ночью она плохо спала, но к утру разум прояснился, и то напряжение, в котором она жила последнее время, исчезло. Татьяна стала радоваться кофе, который она механически готовила каждое утро и не замечала его запаха, музыке, которую по привычке включала во время завтрака, и не слышала мелодии. Привычный ритм жизни, выработанный годами, вернулся на старое место.

После школы Татьяна пошла на почту и позвонила вначале в Новосибирск. Подруга очень обрадовалась её звонку, и они еще раз обсудили время приезда. Хорошо обдумав, что она будет говорить, Татьяна позвонила в Томск. Трубку тотчас подняли, и четкий женский голос, поздоровавшись, спросил, какой у неё вопрос? От неожиданного ответа Татьяна растерялась и неуверенно сказала, что хочет поговорить с Ираклием, потом спохватилась, стала лихорадочно вспоминать его трудно запоминаемое отчество и повторила – с Ираклием Тариэловичем. Тем же четким голосом ей ответили, что Ираклия Тариэловича на месте нет. Татьяна молчала. В трубке тоже возникла пауза. Наконец, Татьяну спросили, но уже более мягким голосом: что передать Ираклию Тариэловичу? Татьяна поблагодарила и ответила, что позвонит позже. Звонить позже она, конечно, не собиралась. Обескураженная таким результатом звонка в Томск, Татьяна медленно возвращалась домой. В душе вновь царило беспокойство. Вспомнились слова директора школы о порядочности Ираклия. Кто эта женщина, с которой она разговаривала? Сестра или мать? Судя по голосу, скорее, сестра, но и сестра, и мать – в Грузии. Может, жена или подруга? – осмелилась предположить Татьяна, тогда о какой порядочности можно говорить! Прийдя домой, Татьяна стала механически разогревать обед, села за стол, включила транзистор, но ни еда, ни музыка не ощущались в её сознании. Она еще раз вспомнила, что она хотела сказать Ираклию и тем самым сразу внести ясность в их отношения, правда, о каких отношениях можно говорить, повидав человека всего лишь один раз! Да, любовь с первого взгляда бывает – об этом она читала и слышала. Её отношения с Михаилом нельзя назвать любовью с первого взгляда – их чувства развивалась постепенно, благо, для этого у них были условия. Намерения Ираклия были серьёзные, но это говорил ей ни он, а директор школы, пусть даже и друг. Может, друг и в любви ей объяснится, вместо Ираклия! – усмехнулась Татьяна. Конечно, в разговоре она не собиралась так подробно распространяться и не заявлять своё категорическое «нет», но поблагодарить за приглашение следовало и вежливо напомнить, что сначала хотелось бы побольше узнать друг о друге, а потом – встречаться.

Татьяна весело и с пользой проводила время вместе с подругой в Новосибирске. В городе как раз проходил очередной Сибирский фестиваль снежной скульптуры – международный творческий конкурс. Снежные композиции создавались в самом центре Новосибирска. Идея проведения творческого праздника возникла под влиянием традиции снежных фестивалей в японском городе Саппоро – побратиме Новосибирска. В 2000 году команда из Новосибирска заняла третье место на фестивале снежных скульптур в Саппоро. С того года каждую зиму в Новосибирск приезжают профессиональные скульпторы и художники из многих городов России, ближнего и дальнего зарубежья. На фестивале проводятся два независимых конкурса: один – для профессиональных скульпторов, художников, другой – для детских творческих команд. Фестиваль стал настоящим зимним праздником, с торжественными церемониями открытия и награждения победителей.

Татьянина подруга Хельга была советской немкой. До войны её родители жили в Автономной Республике Немцев Поволжья. В августе 1941 году республику ликвидировали, а всех жителей депортировали в отдаленные районы Сибири, Казахстана и Средней Азии. Хельга родилась в спецпоселении в Омской области. Режим спецпоселения сняли только в 1955-м году. Родители Хельги были образованными людьми, до переселения учительствовали в школе, и поэтому Хельга с самого раннего возраста говорила на Hochdeutsch – литературном немецком языке, в отличие от подавляющего большинства немцев, говорящих на диалекте. Порой, случалось, что немцы, говорящие на разных немецких диалектах, не понимали друг друга, но все понимали литературный немецкий язык. Иногда этот язык называют языком сцены, театра. В школе Хельга была всегда отличницей, одинаково грамотно писала на русском и немецком языке, прекрасно знала русскую