– Барсучий жир, что я вам дал, кончился, а улучшения нет, – констатировал лекарь, послушав в угловой комнате хрипло кашляющего мальчика. – Он ест травяные колобки?

– Они очень горькие, дядька Сухостой, – взмолилась мать. – Если бы я могла заставить его взять их в рот, он бы запил водичкой с медом, все бы проскочило, но он так сильно сжимает зубы… Мне удалось скормить ему только один…

Она достала из кармана берестяную круглую коробочку, в которой перекатывались пыльные зеленые шарики. При виде лекарства одевающийся мальчик зажал себе рот обеими руками и протестующе замычал.

– Ну вот, еще один, – возмутился лекарь, с силой брякнув трубкой о стол. – У меня травы кончаются, скоро эти колобки будут на вес золота, больных детей все больше, и ни один, ни один не ест лекарство! Как твой папа справляется, я не понимаю!

– Они очень-очень горькие, – поддакнула женщина, с отвращением глядя на раскрытую коробочку.

– С детьми надо лаской, иногда хитростью, я вам вчера пыталась объяснить, – встряла Маша.

– Валяй! – махнул рукой лекарь. – Твое задание – сделай так, чтобы мальчик принял лекарство. И сегодня, и завтра, и вообще… Да, сделай так, чтобы дети глотали эти колобки. А лучше изобрети новое лекарство от кашля, мне все равно. Я не желаю больше терпеть разочарования!

Хлопнув дверью, он удалился в самую дальнюю левую комнату, в которой Маша еще не была. Девочка и посетительница растерянно переглянулись.

– А с медом не пробовали давать? – спросила Маша.

– В меде он разваливается, так еще хуже, – ответила женщина. – А ты ученица лекаря, да? Я уже слышала о тебе. Ты придумай что-нибудь…

Маша с досадой отвернулась, посмотрела на горящую печь. Что бы придумал папа? Послал бы в аптеку. Мама бы купила что-нибудь из того, что по телевизору рекламируют, какие-нибудь пастилки или леденцы. Стоп. Леденцы… Если взять бабушкины следочки… но они скорее от боли в горле, хотя от кашля тоже помогают, правда, слабее.

– Ему бы только в рот засунуть колобок, там бы запил и проскочило, – уже со слезами в голосе напомнила женщина.

– Я попробую, – решила Маша. – Только мне нужен сахар, сковородка, может быть, наперсток или ложечка…

– Я сейчас сбегаю за сахаром, в торговый дом, – решила женщина. – Присмотрите за малышом…

Она поплотнее запахнулась в платок и выбежала на улицу. В комнату заглянул лекарь, с любопытством посмотрел на девочку.

– Что ты придумала?

– Я еще не знаю, получится ли…

– Все, что ты испортишь, ты должна будешь отработать, имей это в виду. Сковородка вон там, вместо наперстка возьми вот эту формочку, я лекарь, а не швея…

Маша растопила в сковородке принесенный женщиной сахар, потом взяла один из колобков, с опаской лизнула его. Рот наполнила невероятная горечь, язык словно ошпарило, он ничего не чувствовал.

– Ну и гадость, – воскликнула девочка, но, натолкнувшись на свирепый взгляд лекаря, поспешно добавила, чтобы не обидеть: – Похоже, это очень полезно.

Она взяла один из колобков, поместила в формочку и залила в нее расплавленный сахар. Он густел на глазах, покрывая колобок неопрятной, но плотной леденцовой коркой.

– А если вот так с водой сахар растереть, потом можно колобки обкатать – и тоже неплохо получится, как глазурь на булке, – придумала женщина. – Лишь бы этот сработал…

С опаской лекарь, мать и Маша наблюдали за тем, как мальчик, нахмурившись, кончиком языка коснулся остывшего леденцового шарика. Все трое вздохнули с облегчением, когда он, повеселев, принялся чмокать вкусным лекарством.

– Дайте ему запить, пока он до середины не добрался, – предупредила Маша, которая не так давно имела дело с противными таблетками в сахарной оболочке.

Пока лекарь и женщина хлопотали над ребенком, девочка наделала побольше следочков, добавляя в них мятное масло, найденное ею во время уборки. Она предложила их на пробу, дядька Сухостой их одобрил и тут же продал несколько.

– Использовать сахар еще глупее, чем плесень, – проворчал лекарь после ухода посетителей, – чем горше микстура, тем она полезней. А о зубах ты подумала?

– Ну только для детей, иногда, не слишком часто, – смутилась Маша.

– Ладно, считай, что задание тобой выполнено. Завтра приходи. А сегодня оставь меня в покое, у меня еще много работы.

Не слушая робких возражений девочки, он сунул ей в руки мазь для больного плеча и выставил из часовни. На улице Маша пожалела, что не осмотрела две запертые комнаты, вдруг в одной из них лежит ледяной рыцарь?

Маша не узнала хмурую избу тетки Марьи, когда вернулась. Вернее, снаружи она осталась прежней, занесенной снегом, посреди пустого двора с беспомощно торчащими из сугробов ветками яблонь. А внутри дом словно расцвел. Откуда-то появились льняные полотенца с вышитыми красными петушками, и нарядная скатерть с гроздьями смородины, и цветы, сплетенные из бисера. Как будто прояснился мутный пузырь бычий, затягивающий окно, заулыбался вышитый портрет, и пахло в горнице не черным хлебом и луком, а теплой сытной сдобой.

– Как стало уютно! – удивилась Маша, но прикусила язык, увидев хозяйку. Тетка Марья посветлела лицом и помолодела лет на десять, дело было даже не в ярко-малиновой вышитой кофте и такой же юбке и не в затейливо заплетенных косах. Смотрела она по-другому, вела себя по-другому, улыбалась счастливо, и не шла по горнице – плыла, покачивая боками.

– Уж не подменили ли вас, тетушка? – улыбнулась девочка.

– Дом оживает, – сообщила хозяйка. – Домовушка спокой увидал, не век со мной, старухой, маяться, новая хозяйка пришла.

– Кто же? – без особого любопытства спросила девочка, снимая шубку.

– А вон она, – указала тетка Марья в угол, завешанный полотенцами. Маша повернулась и увидела собственное лицо, румяное с мороза, улыбчатое – в мутном, обколотом зеркале.

– Не было у меня деток, а теперь вон какая дочка, умница да красавица, – напевала хозяйка, накрывая на стол.

Маша медленно стащила шапку с головы. Ей вдруг стало очень тяжело – никогда бы не подумала, что у тети Маши будут на ее счет какие-то планы, до сих пор ей казалось само собой разумеющимся, что она помогает ей по доброте душевной. Как теперь огорчить ее? И стоит ли?

– Тетя Маша, я к вам не навсегда, – тихо сказала девочка, подойдя к хозяйке.

– Садись, садись, я мяту заварила…

– Тетя Маша, я уйду от вас весной!

Руки хозяйки дрогнули, травяная заварка выплеснулась на стол, резко запахло мятой.

– Да ну, глупости, – упавшим голосом произнесла женщина. – Куда это ты пойдешь? Разве можно девочке без дому? Оставайся, набродилась уже.

– У меня дела…

– Вырасти и выучиться на лекаря у тебя дела, – отрезала тетка Марья. – Ничего, пока холодно, дома посидишь. Праздник скоро, подружек заведешь, ко мне попривыкнешь, жаль уходить будет.