Сердце Кросмана замерло. «Там у нее татуировка! Но остальным можно сказать, что это оберег».

К нему подошла лекарь:

— Добрый вечер, профессор, я дала вашей протеже сильнодействующий эликсир, он поможет снять температуру и ослабить воспаление, сейчас мисс Адерли крепко спит, но ее рана… — седовласая дама поморщилась. — Крайне опасна, на болоте успела попасть инфекция, а вы не хуже меня знаете, что еще немного — и девушка лишилась бы руки, хотя о ее целостности следовало побеспокоиться и так.

Алистер нахмурился:

— Что вы имеете в виду?

— Ее не просто укусили, а вырвали кусок плоти, и если бы не своевременная помощь профессора Свомпа, уж не знаю, какое зелье он ей дал и чем обмазал рану, но мисс Адерли могла умереть от болевого шока, — шептала она, бросая озабоченные взгляды на койку.

— Я… рад это слышать, — сдержанно ответил он, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Скажите, мадам Лайон, что с ее сердцем? Вы ведь помните, что в начале семестра я предупреждал вас о ее состоянии здоровья.

Но лекарь развела руками:

— Она приходила в себя на несколько секунд, чтобы я дала ей эликсир, провела диагностику, состояние стабильное, но она потеряла очень много крови, ко всему прочему мне не понятно, почему не сработала ее защитная метка.

— Вы про татуировку?

Дама кивнула.

— Видимо, что-то не так с защитным контуром…

— Возможно, но я не думала, что даже разрыв мягких тканей мог этому поспособствовать. Ведь при нанесении метки, они проходят сквозь тело, отпечатываясь на организме в целом.

— Скажу вам без утайки, на болоте профессору Свомпу и студентам не посчастливилось встретиться с мутировавшей тварью. Думаю, в этом и кроется ответ на ваш вопрос.

Лекарь понимающе закивала.

— Приемные часы заканчиваются через пятнадцать минут. Как ее опекуну вам положено удалиться, но как коллеге даю вам тридцать, — она доброжелательно ему улыбнулась. — Кастелия, Калеб, ступайте, голубчики, вам обоим следует привести себя в порядок. Больничное крыло — это не тренировочное поле, я не потерплю здесь грязи.

Обернувшись, Калеб встретился с холодным взглядом профессора Кросмана. Кастелия понимающе кивнула и удалилась.

— Поправляйся… — шепнул боевик и поцеловал Сусперии руку, а затем встал со стула и, расправив плечи, гордо покинул лазарет.

— Ох уж мне эта студенческая любовь, — посетовала мадам Лайон, поправив подушку под головой больной.

— Мадам, буду признателен, если вы принесете мне чашечку вашего фирменного успокоительного чая, — вежливо обратился Кросман.

— Конечно. — И она удалилась к себе в комнату.

Алистер опустился рядом с кроватью и, достав из нагрудного кармана платок, вытер место поцелуя на руке девушки.

— Рия, как же тебя угораздило нарваться на неприятность… — прошептал он, убрав вьющуюся прядь с ее лица и нежно проведя кончиком пальца по виску.

Ресницы Сусперии дрогнули, и она нахмурилась, но так и не очнулась. Кросман погладил ее руку, переплетя их пальцы, но стоило лекарю вернуться, он сложил свои ладони на коленях.

— Вот, угощайтесь, я положила вам свое фирменное печенье. — Она поставила на тумбочку чайник с чашкой и хрустящее шоколадное печенье в хрустальной вазочке.

— Вы очень заботливы, я совсем немного побуду подле мисс Адерли и уйду. — Он налил себе чай и вдохнул его аромат, пахло мелиссой.

Кастелия и Калеб покинули больничное крыло вместе. Они молча брели по пустынному коридору к общежитию. Девушка бросала на старосту короткие взгляды, чувствуя переполнявшее ее любопытство.

— Калеб, — решилась она. — Тебе нравится Адерли?

Боевик резко остановился, глядя перед собой невидящим взглядом:

— Что, если так? — его голос звучал ровно.

— Ничего, — Каст усмехнулась и, похлопав его по плечу, пошла дальше.

Калеб обернулся: Сусперия осталась за теми дверьми — и не он, спасший ее, а Кросман был подле нее.

В какой момент боевик проникся к девушке симпатией?

Он помнил, словно это было вчера. Адерли стояла рядом с дверью в кабинет ректора Годвина. Ее белокурые локоны едва доставали до плеч, а взгляд больших карих глаз был устремлен на картину с морским пейзажем. Синяя форма артефакторов подчеркивала ее женские достоинства, хотя до нового семестра оставался месяц. Она держала в руках папку с документами и, видимо, кого-то ждала.

Калеб хотел к ней подойти и поинтересоваться: не заблудилась ли она и что делает в такой ранний час в пустом университете. Он и сам не появлялся бы здесь в такую рань, но по старой дружбе библиотекарь попросил его помочь с распаковкой новых книг.

Боевик уже сделал к ней шаг, как из кабинета Годвина выглянул их артефактор — лорд Кросман. Он поманил девушку, и та радостно ему улыбнулась, скрывшись за дверью.

«Незнакомцам так не улыбаются», — подумал Калеб.

Позже, стоя на балконе библиотеки, он увидел этих двоих бредущими по анфиладе Фафнира. Кросман что-то рассказывал, девушка кивала, видимо, соглашаясь с ним и вновь улыбалась. Время от времени она морщилась от бьющего в глаза солнечного света, и тогда артефактор вытащил из внутреннего кармана пиджака пару солнцезащитных очков. «Последнее новомодное изобретение, дорогой аксессуар с темными боковыми стеклами».

На вид девушке можно было дать не больше двадцати, ровесница Калеба. Миловидные черты ее лица привлекали внимание парня. Ему доводилось видеть светловолосых барышень, но не с короткими волосами. Да и в ее поведении было что-то особенное, присущее взрослому, состоявшемуся как личность человеку. В движениях Сусперии прослеживалась уверенность, в прямой осанке — гордость, но не надменность. Калеб и дальше бы продолжил за ней наблюдать, если бы его не отвлек библиотекарь. В тот вечер он выяснил в деканате имя незнакомки.

Второй раз боевик повстречался с Сусперией в первый учебный день, а спустя две недели Фафнир наполнился слухами о ее романе с профессором Кросманом.

Калебу было наплевать на праздную болтовню завистников, но червь сомнения все же точил его мысли, он не знал, что из сказанного — правда. Общение с преподавателями и с однокурсниками с артефакторики также не дали ему ответов на вопросы. Он узнал лишь то, что Сусперия активно занимается, постоянно пропадает в библиотеке, ни с кем особо не общается, преподаватели довольны ее работами и на этом все. Никакой биографии, предпочтений, хобби — ничего. Девушка была для него закрытой книгой. Но однажды завеса тайны приоткрылась.

Калеб стал свидетелем короткого разговора Адерли с одним из старшекурсников-боевиков. Он происходил вечером, после занятий в библиотеке. В тот миг Калеб стоял за книжным шкафом, приняв роль случайного свидетеля, и, затаившись, ловил каждое сказанное Сусперией слово.