Вампирка подумала, что платье явно предназначалось для торжественных случаев. Темно-синий шелк, переливаясь в сиянии свечей, делал фигуру стройнее, корсаж украшало тончайшее кружево, удачно подчеркивающее грудь, талию охватывал широкий пояс, расшитый жемчугом. Нижние юбки из белого шелка чуть шелестели при ходьбе.

К платью прилагались две пары замшевых туфель — белые и синие. У синих, как заметила вампирка, каблук выше. Эмма не смогла отказаться от искушения добавить себе немного роста, чтобы посмотреть на Спенсера сверху вниз.

Из украшений Эмма выбрала клипсы в виде длинных жемчужин и такое же ожерелье из мелкого неровного жемчуга. Девушке также приглянулись белые лайковые перчатки до локтя. Конни неторопливо поправляла белокурые локоны, спускавшиеся на обнаженные плечи, чтобы осторожно вплести в них перламутровую ленту.

Прикрыв глаза, вампирка мысленно представила себе Элен, которая, когда-то в прошлом, тоже смотрелась в это зеркало, ожидая появления партнера. «Интересно, а Симону понравится?»

…Послышался негромкий щелчок замка. Симон открыл дверь и замер на пороге. Ирисы выскользнули из ослабевших пальцев и упали на пол. На секунду Спенсеру показалось, что время повернуло вспять, и он, нет, не он, а Алькор Блэнк из прошлого пришел к любимой, чтобы проводить ее на бал…

Все мысли моментально вылетели из головы. Мир сузился до размеров одной комнаты. Все, что сейчас имело значение, — это стройная, до невозможности, соблазнительная фигура, медленно обернувшаяся к нему. Впрочем, Симон успел заметить узкую красивую спину в глубоком вырезе платья.

Симон сделал несколько шагов навстречу своей вампирке, любуясь колдовскими переливами шелка, от цвета морской волны к иллюзии зимнего льда, отчего казалось, что девушка парит на легком облаке. Никогда еще Эмма не была настолько прекрасна, настолько совершенна. Магическое очарование вампирки и яркая внешность, удачно подчеркнутая платьем, слились воедино.

Эмма, довольная произведенным эффектом, изящным взмахом ладони поманила партнера к себе. Что-то в её душе тихо подсказывало, что эта минута больше никогда не повторится.

Поддавшись порыву, и продолжая играть роль влюбленного из прошлого, Симон медленно опустился на одно колено и поднес к губам синий шелк. Тонкие пальцы в перчатке скользнули по подбородку Симона, приподнимая его. Взгляд серых глаз встретился с затуманившимися от волнения зелеными. Прочитав на лице вампирки те же чувства, что испытывал сам, Симон медленно поднялся, и, осторожно, чтобы не помять платье, обнял девушку за талию, наклонился к казавшемуся в этот момент совершенным, лицу Эммы.

Ближе, еще ближе…

И тут послышался звонкий голос:

— У вас не заперто? Ребята, я вам не помешаю? Ой, тут цветы валяются…

Прошлое исчезло, словно кто-то остановил чудесную картинку на экране. Глаза Конни приняли стальной оттенок. Резко оттолкнув Симона, она бросилась к двери в свою комнату, но наступила на край юбки, запнулась и упала.

— Вау! — не сдержалась староста «утреннего курса» (а испортившей романтическую минуту оказалась именно Анита), когда обрела дар речи. — Симон, что это за прекрасная леди? Откуда она здесь взялась?

— Спенсер, это ты во всем виноват! Бангер, еще раз так же ворвешься к нам, и я тебя убью! — яростно выкрикнула вампирка, морщась от боли. Похоже, она умудрилась подвернуть ногу при падении.

Симон тут же опустился на пол рядом с ней:

— Эмма, с тобой все в порядке?

Конни в ответ скривилась:

— Темная кровь, стоило выбрать каблуки поменьше! — оттолкнув руку Симона, она поднялась, и, шурша юбками, скрылась за дверью своей комнаты.

— Наш журналист Сурен полжизни бы отдал за такую фотографию Конни. Не говоря уже о фан-клубе Эммы, — Анита подняла с пола сиротливо лежащие цветы и перенесла их на стол. — Симон, наверное, все-таки я помешала?

— Да, — злобно буркнул в ответ лучший друг. — У тебя что-то срочное?

— Я хотела задать пару вопросов Эмме для своей книги, — виновато пробормотала Анита, но затем что-то вспомнила, и уже более строгим тоном добавила:

— И заодно посчитала важным попросить тебя не идти у неё на поводу! Что ты устроил сегодня на уроке Локсли?

Наверное, Симон нашел бы, что сказать по поводу чрезмерной обеспокоенности старосты «утреннего курса» его промахами, но в этот момент на пороге комнаты показалась Конни в обычной одежде.

«Использовала магию, чтобы быстрее переодеться», — с сожалением подумал Симон.

Кажется, Эмма услышала конец фразы Бангер, ту, что касалась книги, потому что ответила крайне резко:

— Ты, что, Бангер, с ума сошла? Мне только второго папарацци здесь не хватало!

Симон нахмурился:

— Меня можешь называть, как хочешь, Эмма, но с Анитой, имей терпение, общаться вежливо.

Его подруга, почувствовав витавшее в воздухе напряжение, решила отвлечь внимание на себя:

— Эмма, неужели тебе так сложно ответить на пару вопросов? Мы уже говорили об этом с Симоном.

Вампирка неопределенно пожала плечами:

— Во-первых, нужно было спросить меня, во-вторых, со всеми личными вопросами обращайся к моему заместителю на факультете.

— К Морис Родани? — невинно хлопнула ресницами Анита, отчего её собеседницу просто передернуло:

— Во имя темной крови! Нет, конечно. Я имела в виду Дороти Пейн. Мы давно дружим, и она хорошо меня знает.

Симон тоже решил внести свою лепту, примирительно, добавив:

— Кстати, Дороти давно хотела с тобой поговорить…Эмм, по-дружески.

Анита скептически подняла брови, но, немного подумав, решила, что так даже лучше. Все равно Конни слишком гордая и скрытная. От нее трудно добиться честных ответов.

После ее ухода, Эмма коротко заявила:

— Спенсер, я больше никогда не надену это платье, и не вспоминай, и не проси. И, думаю, на сегодня романтических соплей достаточно. Я хочу немного отдохнуть. Одна.

У Симона вырвался тяжелый вздох.

— Дай мне немного времени, — чуть дрогнувшим голосом попросила Эмма. — Давай некоторое время не будем спать вместе…И, кстати, спасибо за цветы. Я люблю ирисы.

Взяв со стола букет, девушка исчезла за дверью своей комнаты.

Симон бессильно опустился в кресло, чувствуя себя кроликом, перед которым помахали морковкой, но так и не дали ее скушать. В глубине души Спенсер ужасно злился на подругу, которая пришла так не вовремя.

«И все же, сегодня Эмма блистала божественной красотой…»

На следующее утро, едва открыв дверь комнаты, Симон столкнулся с Эммой, находившейся в компании двух женщин: очень серьезной госпожи Локсли, и улыбающейся девушки в строгой, черной с серебром, форме. Такую носили люди, служащие в организациях, поддерживающих правопорядок между людьми и вампирами.