— Да что с тобою такое, ради Аллаха? — не выдержал раб.

Алекс распахнула гардероб, вытащила белый бурнус и повязку мужчины-бедуина и начала стаскивать с себя одежду и украшения.

— Нет, — рванулся к ней Мурад. В серебристых глазах светился ужас. — Нет, нельзя!

Однако Алекс уже успела скинуть оба расшитых бархатных жилета. За ними последовала длинная рубаха. Глаза раба широко раскрылись — но не оттого, что он увидел хозяйку обнаженной… Ему тысячи раз приходилось одевать, раздевать и даже купать ее.

— Алекс! Ты сошла с ума!

Но та молча стянула с рук дурацкие серебряные браслеты и сорвала полупрозрачные шелковые шаровары. Взяла бедуинский наряд. Мурад следил за ней, ошеломленно хлопая глазами.

— Нас обоих убьют за это…

— Я так не думаю, — возразила Алекс, поправляя маскарад.

— Зато я это знаю.

— Значит, нам придется вести себя очень, очень осторожно, чтобы не попасться, — мило улыбнулась она, протянув Мураду второе бедуинское платье.

— Мусульманским женщинам не позволено быть свободными. Они принадлежат своим мужьям. Твоим хозяином является Джебаль, точно так же как ты — моя хозяйка.

Алекс лишь махнула рукой. Она спешила следом за рабом по узким извилистым улочкам. Вонь стояла ужасная. Как они тут живут?

— Мурад, ну что ты так трусишь? Мы же просто гуляем — и так и будем говорить, если попадемся, а этого не случится.

— Выйдя за пределы гарема без разрешения и должной охраны, ты совершаешь серьезный проступок, — возразил Мурад. — А выйти, переодевшись мужчиной, — и того хуже. Алекс, лучше всего тебе позабыть про свое прошлое. Про то, что ты была американкой. Это не доведет до добра. Аллах хранит лишь тех, кто ему верен! — Раб на миг возвел глаза к небу. — Я не могу.

— А Зу спит и видит, как застанет тебя за чем-то неприличным — вот как сейчас.

Алекс едва не споткнулась. Ей вспомнился полный ненависти взгляд Джовара.

— Да брось ты. Я могу постоять за себя. Мне кажется, что раис Джовар намного опаснее Зу. — По крайней мере мы хоть в чем-то согласны.

— Мне до смерти надоели твои причитания, Мурад, — проворчала она, завидев дом Нильсена. День был в разгаре, и все, кто имел в Триполи крышу над головой, укрылись в тени. Алекс надеялась, что консул сейчас дома, иначе вся эта затея не имела смысла. Возможно, датский консул сможет послать весточку ее соотечественникам.

— Твои глаза слишком зеленые, и ресницы слишком длинные и густые, — бубнил Мурад. — Твое мужское платье может одурачить кого-нибудь лишь издали.

— Я не могу упустить такой шанс. Мы должны рассказать Нильсену обо всем, что знаем. Не может быть, чтобы не было способа связаться с моряками. — Посольская резиденция находилась в глубине небольшой рощицы апельсиновых и пальмовых деревьев. Белый известняк ослепительно сверкал на солнце. С флагштока на веранде безвольно свисал датский флаг.

Мурад все еще бубнил что-то по-арабски. Единственное, что Алекс удалось разобрать, — постоянное упоминание Аллаха. Чувствуя укол совести, она прикоснулась к его руке:

— По крайней мере со мной не соскучишься.

— Да, Алекс, с тобой не соскучишься ни за что, — невольно улыбнулся он в ответ. — Хотя это и будет стоить мне жизни.

— Никогда, — беззаботно заверила его Алекс, торопясь по посыпанной гравием дорожке к дому. Поднявшись на крыльцо, она нетерпеливо постучала в выкрашенную зеленой краской дверь.

Нильсен открыл почти сразу же. Его глаза испуганно расширились — он узнал свою гостью и уже в следующий миг сгреб ее в охапку и втащил внутрь.

Оказалось, что уже не оставалось времени послать предупреждение американцем. Троица, укрывшись на террасе у посла, следила за тем, как три корсарских судна (на каждом находилось около тридцати пушек) покинули гавань. Пираты ударили первыми.

Немедленно бортовые орудия фрегата ответили залпом, не принесшим ни малейшего урона врагам. Алекс решила, что видит приписанное к Бостону судно «Соединенные Штаты Америки». Загрохотала береговая артиллерия паши. Однако пушки на молу не были достаточно дальнобойными, чтобы попасть в американцев. Корабли обменялись еще несколькими залпами без особого толку, если не считать пострадавших снастей на одном из пиратских судов.

В то время как на фоне заходящего солнца корсары возвращались в гавань, три американских судна не спеша развернулись и взяли новый курс. Алекс почувствовала легкое разочарование. Нильсен со вздохом заметил:

— Итак, все осталось по-прежнему.

Алекс собралась было уходить, но тут заметила, что один из кораблей паши не дошел до гавани. Он развернулся вслед за американцами и пошел на приличном расстоянии от них, чтобы не попасть в зону досягаемости их пушек. Мурад и Нильсен тоже увидели это.

— Что за чертовщина? — пробормотал консул.

— Это «Мирабука», — прищурившись, заявила Алекс.

— Откуда вам это известно, миссис Торнтон?

— На ней тридцать шесть орудий, и ее построили на Бостонской верфи. Помните? Джовар захватил ее в 1801 году.

— Мне и так все отлично известно про «Мирабуку», — нетерпеливо возразил Нильсен. — Мне удивительно другое: как вам удалось опознать этот корабль с такого расстояния и к тому же против солнца?

— У меня чрезвычайно острое зрение, — ответила Алекс.

Однако Нильсен молча и с недоверием посмотрел на нее. И Мурад тоже.

Правда, для раба не было новостью, что хозяйка знает все о военном флоте. Алекс на минуту представила, как признается этим двоим в том, что родилась в двадцатом веке, что по образованию — военно-морской историк, что узнавать с первого взгляда такие корабли, как «Мирабука» или «Соединенные Штаты Америки», входит в ее профессию. Конечно, никто ей не поверит.

— Нам следует положиться на мнение Алекс, — вмешался Мурад. — До сих пор она ни разу не ошиблась в подобных вещах.

Нильсен подозрительно смотрел на нее.

— Мой отец служил в военном флоте, — солгала Алекс. Тем временем «Мирабука» почти исчезла из виду. На небе зажигались первые звезды. На темнеющий небосклон начала подниматься бледная луна.

— Хотела бы я знать, что замышляет Джовар.

— Что бы он ни замышлял, — ответил консул, — это не сулит ничего хорошего.

К Алекс внезапно пришло чувство, что скоро случится что-то очень плохое.

— Алекс, проснись! — Мурад сдернул с нее шелковое покрывало.

Она открыла глаза. Было еще очень рано. Однако она мгновенно проснулась и села на кровати.

— Что такое? Что случилось?

— Вернулась «Мирабука». — Не замечая, что едва не кричит от волнения, Мурад уселся на край кровати. Но вдруг смущенно потупился, встал и подал ей рубашку.