Для Алекс это не было новостью. Дождавшись, пока опасность минует, парочка выбралась из-за кустов. Сад в гареме был прекрасно ухожен, со множеством пышных деревьев, кустарников и цветов, с выложенными мрамором купальнями и посыпанными мелкими ракушками дорожками. Две жены самого паши и единственная оставшаяся пока незамужней дочь занимали покои у восточного края сада. Комнаты Алекс и Зу, смежные с покоями Джебаля, находились на западной стороне. Две замужние дочери паши со своими семьями занимали помещения как раз следом за апартаментами Джебаля.

— И чем я ей так насолила? — недоумевала Алекс, торопясь вслед за Мурадом к себе в комнату. — До Джебаля мне нет никакого дела. По-моему, это очевидно. И он не пытается овладеть мною. Напротив, сейчас у него на уме одна Паулина, наложница-итальянка. Вот и ненавидела бы вместо меня эту Паулину.

— Пока тебя не было, Зу была единственной женой Джебаля. И наверное, до сих пор бы ею оставалась, — многозначительно сказал Мурад. — Мы оба знаем, что он никогда не женится на Паулине. Это лишь увлечение.

Они миновали гарем и проскользнули во дворец. Алекс со вздохом накинула паранджу. В полном молчании они пробрались к комнате, в которой заседал военный совет. Боковой коридор привел их в смежную с ней каморку, снабженную смотровыми глазками. Их появления никто не заметил.

— Не нравится мне все это, — ворчал Мурад.

Эта каморка не была тайной. О ней знал весь дворец: отсюда женщины могли наблюдать за празднествами и пирами, происходившими в парадном зале. Кстати, парадный зал в апартаментах Джебаля был с комнатой для подглядывания. Однако никто и никогда не смел пользоваться этими каморками, чтобы шпионить за секретными совещаниями паши и его сына.

Алекс нетерпеливо приникла к глазку. Точно, паша мрачнее тучи восседал на своем золоченом троне. Джебаль с Джоваром о чем-то горячо спорили, а Фарук — жирный боров — не спеша набивал рот финиками и орехами.

Лицо Джовара, белобрысого перебежчика-шотландца, принявшего ислам, пылало от ярости:

— Надо послать десять кораблей и уничтожить американских псов!

— Отец, — возразил Джебаль, — пошли три корабля. Ни к чему распылять наши силы. Американцы могут напасть на крепость.

— Да они же трусы, они тут же подожмут хвост и удерут! — брызгал слюной Джовар. — Разве они пытались отомстить за «Франклина» или «Сару»?

— Похоже, он ненавидит американцев еще сильнее, чем сам паша, — еле слышно шепнула Алекс на ухо Мураду. — С чего бы?

— Никто не знает, — так же тихо отвечал тот. — Тсс. Слушай.

Алекс снова обратилась в слух. Спор становился все жарче: Джебаль наступал, Джовар был неумолим. Наконец паша рявкнул:

— Хватит! Я согласен с Джебалем. Пошлем три корабля. — Ледяным взглядом он пресек готовые сорваться с языка возражения Джовара.

Раис не в силах был сдержать гнев. Он вскочил и опрометью бросился прочь.

— Ты принял правильное решение, мой господин, — высказался наконец Фарук. — Мы проверим, как будут вести себя американцы теперь, когда у них новый начальник. Но возможно, мне стоит последовать за раисом Джоваром и успокоить нашего петушка?

— Ступай, — кивнул паша.

— Отец, не означает ли это, что командовать кораблями буду я? — спросил Джебаль.

— Ты — мой единственный наследник, — возразил паша. — И не должен рисковать, уходя в море всего с тремя кораблями.

— Отец… — помрачнел Джебаль.

— Мое слово — закон, — отрезал паша.

Джебаль церемонно поклонился. Подняв голову, он увидел, что отец выходит из тронного зала, размахивая полами шелкового халата.

Алекс наблюдала в глазок за Джебалем. В отличие от его отца он не заслуживал титула вора и убийцы. Он был добр с Алекс, был добр со своими слугами и домочадцами. Добр — насколько это возможно в понимании принца, наследника престола в мусульманской стране. Она выпрямилась и сказала:

— Пойдем отсюда.

Мурад вздохнул и распахнул перед нею дверь, чтобы оказаться лицом к лицу с Джоваром. Она побледнела как мел.

Джовар злорадно ухмыльнулся. Рослый, широкоплечий, он был одет в рубаху и шаровары, а на широком ремне красовались огромный меч и два украшенных серебром и каменьями пистолета. Кривая ухмылка как будто приклеилась к обожженному солнцем лицу.

— Боюсь, не имел чести быть представленным вам, мадам!

Мысли Алекс метались, как испуганные цыплята. Она сразу же накинула паранджу, однако негодяй наверняка успел рассмотреть ее лицо.

— Мне запрещено разговаривать с вами, и вы это отлично знаете, сэр.

— Вы, наверное, американская жена Джебаля. — Голубые глаза алчно сверкнули. — Та самая, которая так убита горем, что не допускает беднягу к себе в койку. Молва бежит впереди вас, мадам!

Алекс хотела было податься назад, в каморку, но сзади стоял Мурад и загораживал дорогу. Откуда этому негодяю известно?..

А он продолжал глазеть. Без тени уважения во взоре — Джебаль убил бы его за такое.

— Рыжие волосы, зеленые глаза. Какая экзотическая красота. Теперь я своими глазами увидел, что превратило Джебаля в такого дурня.

Алекс пыталась придумать достойный ответ. Мурад поправил ее паранджу.

— Он убьет вас, если застанет здесь.

Джовар вдруг заржал, как жеребец:

— Нет, мадам, он убьет только вас! — Внезапно смех оборвался так же неожиданно. — А что, ваш «ужас-до-чего-грозный-муж» поставлен в известность о пристрастии его жены совать нос в политику?

— Я захотела развлечься. — Алекс нервно облизала губы. — Я ничего не поняла из вашего разговора. Никак не думала, что вместо пира увижу глупый мужской спор о каких-то кораблях.

— Неплохо выкрутилась, маленькая лгунья, — осклабился Джовар. В его глазах полыхнула ненависть. Алекс вздрогнула. Мурад поспешно выступил вперед и взял ее за руку:

— Нам пора идти, Лили Зохара. Сейчас же.

Алекс позволила ему протащить себя мимо Джовара, который и не подумал уступить дорогу. В тесном коридоре она коснулась раиса локтями и коленями. От этого ей едва не стало дурно. Ей показалось, что он опять смеется. Обернувшись, Алекс увидела, что раис пылающим взором смотрит вслед. Но тут Мурад чуть ли не бегом потащил ее прочь.

— Ну что я говорил! — вскричал он, как только захлопнул дверь и запер ее на задвижку.

— По-твоему, Джовар расскажет Джебалю, что застал меня за подслушиванием? — с тревогой спросила Алекс.

— Да не знаю я. — Мурад скрипнул зубами. — Алекс, ты слишком своевольна. Ведь он даже увидел твое лицо!

Однако это волновало Алекс меньше всего. Сделанного не воротишь, и единственное, что остается, — постараться выполнить свой долг: известить американских моряков о планах паши. Она то металась из угла в угол, то бессильно плюхалась на кровать.