Он смотрит на меня сверху, переводя взгляд с моих глаз на губы. Очень медленно.

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Вполне. – Но не с такой уверенностью, как мне хотелось бы.

Он еще больше наклоняется, так что наши носы почти соприкасаются.

– А теперь? – шепчет он.

Он слишком много о себе воображает, но, должна признаться, он и вправду красив. У меня от него кровь закипает – правда, по большей части от злости. В глубине души он неплохой парень. Но снаружи он решил таким не быть. Что это ему дает?

Я уже готова сказать, чтобы он отваливал, но тут чувствую на щеке его губы. Он не совсем целует меня, просто касается моей щеки губами, проводя ими до подбородка.

Мне приходится прилагать все силы, чтобы дышать спокойно. Ровно. Ни капельки не волнуясь. Сейчас не время для бабочек в животе. У меня есть дело.

Но его губы… Закрыв глаза, я могу представить их себе до мельчайших деталей. Темно-розовые. Полные, совершенной формы. И в это мгновение они еще и невероятно нежные для пирата.

И когда он наконец касается меня ими, поцелуй приходится как раз в самое чувствительное место под ухом.

Потом он опускается ниже, проводит губами сбоку по шее и возвращается обратно. Он целует меня в край подбородка и ищет губами мой рот.

Он хочет, чтобы я сама его поцеловала, сама потянулась вперед и что-то сделала.

Ну конечно, он этого хочет. Такие мужчины, как Райден, упиваются собственными победами.

К несчастью для него, я тоже ими упиваюсь.

Он слегка ослабил хватку, так что мне не составляет труда перевернуться и оказаться над ним. Его руки крепко держат меня за предплечье. Он боится, что я ударю его или придушу. Наверно, мне так и стоит поступить.

Но я тянусь губами к его уху, слегка прикусываю мочку, и он сжимает меня еще сильнее, но уже иначе. Потом кладет руки мне на спину и крепче прижимает меня к себе.

Когда я провожу губами вниз, к его шее, он поднимает руки к моим волосам и гладит меня по голове.

– Ты такая прекрасная, – говорит он. – Словно богиня, рожденная в волнах.

И эти слова наконец приводят меня в чувство. Очевидно преувеличенное заявление. Он хочет получить ответы на свои вопросы. И будет говорить все, что угодно, чтобы я сказала ему их. Я для него – не более чем симпатичная мордашка. И он для меня тоже. У меня нет времени на бессмысленные приятные глупости. Я должна играть свою роль. А это только усложнит мне задачу. Кроме того, я не забыла, как видела его через окно таверны. Он сам признался, что месяцами плавает в море, а я испортила ему единственную ночь на берегу. Теперь он хочет, чтобы я компенсировала эту потерю.

Тупица! Я не игрушка для пиратов, которые хотят пополнить список своих побед. Представляю себе, как бы его украсило имя дочери одного из самых жестоких пиратов нашего времени.

Я встаю и отхожу от кровати.

– Я хочу сейчас же вернуться в камеру.

Секунду Райден выглядит смущенным и сбитым с толку. Потом встряхивается и заявляет:

– Ты больше не вернешься в камеру. Ты продолжаешь сбегáть оттуда, так что у меня не остается иного выбора, кроме как перевести тебя.

– Куда?

– В мою каюту.

И он выходит, закрыв за собой дверь. Я слышу, как поворачивается ключ и щелкает замок.

Я чувствую, что он все еще за дверью, и, наклонившись, вижу его силуэт. Я прижимаюсь к двери щекой и задерживаю дыхание.

Он вздыхает.

– Что ты делаешь? – говорит он сам себе.

И уходит.

Интересно…

Я поворачиваюсь, чтобы осмотреться. Раньше у меня не было такой возможности, потому что… ну, потому что я была занята другими делами. Но теперь я жалею, что не уделила внимания этой каюте. Не ради пользы дела, так хотя бы для того, чтобы иметь еще одну возможность поддразнивать Райдена.

Потому что тут очень чисто. Безупречно чисто. Поглядев на постель, я вижу, что она заправлена. На письменном столе замечаю аккуратную стопку листов пергамента. Рядом на равных расстояниях друг от друга лежат перья. Здесь есть и ящик с книгами, в котором они стоят, разумеется, в алфавитном порядке. На половиках нет ни пыли, ни грязи – видимо, их регулярно выбивают. Вся обувь вычищена и парами стоит у двери. Одежда аккуратно разложена и расправлена, чтобы не мялась.

Вот уж эту комнату действительно не перероешь так, чтобы Райден этого не заметил. Но я должна ее перерыть. Очевидно, что Драксен доверяет Райдену больше, чем кому-либо, так почему бы ему не отдать карту на хранение своему первому помощнику и брату? Если в комнате Драксена карты не оказалось, то ее наиболее вероятное местонахождение – у Райдена. А поскольку я уже знаю, как чутко спит Райден, то трудновато будет искать ночью. Но сейчас я могу с максимальной выгодой воспользоваться тем, что меня здесь заперли. Выбраться я не могу, если только не выбью дверь. Выведя из строя Энвена и Белора, я положила отмычки обратно в ножку стола.

Я принимаюсь за работу: открываю ящики, проверяю карманы. Трудно сказать, что я уже осмотрела, а что – нет, поскольку приходится класть все точно на свои места. Я пытаюсь начать из какой-то точки и двигаться по кругу.

Прошло уже, наверное, больше часа, но я ничего не нашла.

«Где ты ее спрятал, Джескор? Кому же ты ее отдал, если ее нет ни у одного из твоих сыновей?»

Она точно должна быть где-то на корабле.

И почему вообще я решила, что она у Райдена? Он определенно считает, что из сыновей лорда Джескора он – самый нелюбимый. И я не знаю, кто из них сейчас самый нелюбимый для меня.

Райден – чертов недоумок. Запер меня в своей каюте, пытается играть со мной, использует меня, чтобы разделаться с пиратом, которого сам убить не может. Иногда он кажется мне трусом. Но не потому, что не может справиться со своим страхом. Он трус по собственному выбору. Что хуже – первое или второе?

Я намеренно старалась сосредоточиться на поисках, но теперь их закончила, и в голове снова бродят разные мысли. Они упрямо возвращаются к эпизоду, который произошел у меня с Райденом около часа назад.

Иногда я веду себя как настоящая идиотка. Я сжимаю руку в кулак и изо всех сил бью по столу.

Я чувствую давление в руке, а потом слышу грохот крышки и звон стекла.

Проклятие!

На столе у Райдена между карт, компасов и другого навигационного оборудования стоят песочные часы.

Стояли песочные часы.

А теперь они лежат разбитые у моих ног.

Надеюсь, с ними не связаны какие-нибудь дорогие воспоминания.

Хотя, впрочем, нет. Надеюсь, с ними связаны дорогие воспоминания. Много-много воспоминаний. Он это заслужил. И вообще, к чему останавливаться на часах?