– Роман! Но согласно договору – Странник…

– Я – Донна…

– Привет, Донна!

– Привет, Странник!

Он властно обнял девушку за гибкую талию, его горячие губы прильнули к ее рту. Луна посеребрила их силуэты. Наступила ночь. Короткая белая ночь. Ветер принес с Невы запах воды, с примесью нефти и гари. Окна домов излучали уютный желтый свет. Город засыпал…

Смотровая площадка знаменитой ленинградской телебашни позволяла обозревать панораму города с высоты птичьего полета. В советское время доступ сюда имели избранные жители города. Ходили слухи, что городской голова Романов отличался не только преемственностью титульной фамилии, но и барскими замашками, закатывая грандиозные пиры под крышей неба. Сюда же приезжали влиятельные сановники в сопровождении молоденьких любовниц, несколько позже – расплодившиеся на временных трудностях кооператоры, а в лихие девяностые частенько наведывались криминальные авторитеты. Выпить шампанского и закусить икоркой я-ля Мопассан на высоте трехсот шестидесяти одного метра над уровнем моря считалось высшим шиком. На площадку посетителей доставлял скоростной лифт, преодолевающий дистанцию за сорок семь секунд. Подходы к лифту охраняли вооруженные сотрудники милиции. Эра коммерческого всевластия, захлестнувшая Россию в последние десятилетия, в корне изменила ситуацию. За определенную мзду любой желающий мог посетить высочайшую постройку города. Однако охрана не утратила бдительности, и тем более странным оказалось появление живописной троицы в куполе башни! Дюжий мужичок в черном костюме решительно двинулся навстречу гостям:

– Предъявите пропуск!

Зоя одарила охранника лучезарной улыбкой, а Асмодей сурово нахмурил брови:

– Кыш отсюда!

Бывший офицер неожиданно стушевался, побагровел. Он вцепился в спасительную рацию и, бормоча что-то в микрофон, ретировался прочь.

Мастер изучал туманную перспективу города. Воцарилась пауза. Зоя перелистнула страничку в папке, Асмодей подошел к столу, на котором обслуга башни складывала личные вещи, смахнул чужой пакет, извлек из ножен старинный кинжал и вырезал на столешнице свое имя. Далеко внизу, рассекая свинцовые воды холодной реки, проплыл маленький буксир, похожий на жука-водомерку. Внешний вид Мастера изменился. Он был одет в стильный костюм, под обшлагом пиджака виднелся браслет золотых часов. Опоясывающая череп татуировка вела себя как живое существо. Собранные в затейливую вязь тысячи микроскопических фигурок составляли единое целое, а при детальном рассмотрении угадывалась тончайшая картина, выполненная мастеровитым художником. Люди соседствовали с удивительными животными, чьи изображения едва ли имелись в зоологических справочниках. При этом фигурки на его черепе постоянно перемещались. Мастеру такое поведение запечатленных на его персональной макушке субъектов не доставляло особенного беспокойства. Он не мигая созерцал туманный горизонт, в черных, как оружейные дула, зрачках отразилось заходящее солнце. Асмодей поменял камзол на спортивный костюм. Мускулистый здоровяк напоминал спортсмена-тяжеловеса. Он прилично изувечил стол и с удовольствием полюбовался плодами своих художеств.

Зоя посмотрела на надпись:

– Это иврит?

– Чушка безграмотная! – отозвался консультант. – Я начертал свое имя на исчезнувшем наречии древних славян!

– И как тебя звали?

– Драгобой!

– Глупость! – фыркнула девушка. – Откуда ты знаешь старый язык?

– Изучил в Интернете.

Зоя обернулась к Мастеру, хорошенькое личико обворожительной секретарши выразило озабоченность.

– Мы выбиваемся из графика, магистр!

– В самом деле? – равнодушно спросил Мастер.

– Следует успеть до полуночи, а на очереди уйма персон.

– Отмени заказы!

– Это непросто будет сделать! – сказала девушка. – Достаточно взглянуть на список. Известные актеры, музыканты, крупные чиновники…

– Паяцы! – презрительно ухмыльнулся Мастер.

– Ангекок вербует оборотней среди местных жителей… – добавила Зоя.

Магистр громко рассмеялся.

– Вот сучий демон! Я ожидал подвоха! – Посмеявшись, он мгновенно стал серьезным. – Асмодей!

– Слушаюсь, магистр! – шевельнулся консультант.

– Бибик вернулся?

– Шляется где-то чертов полукровка! – Гигант оскалил в ухмылке страшные клыки.

– Разыщи его немедленно. Пусть отправляется на помощь Страннику и Донне.

– Будет сделано!

Последние лучи солнца погасли. Быстро потемнело, речную гладь покрыли серебристые барашки. Золотая игла прорвала синюю вязь облаков, как острая шпага мушкетера. Стрелки часов на запястье магистра остановились на отметке девяти вечера. Послышались голоса, к нарушителями бежали вооруженные охранники. Асмодей лениво потянулся, разминая затекшие мышцы.

– Разрешите побаловаться, магистр!

– Никого не трогать! – промолвил Мастер. – Мы уходим…

Он шагнул к выходу, свита безмолвно последовала за ним. Сиреневая молния осветила темнеющий небосклон яркой вспышкой. Начиналась гроза. Первая весенняя гроза в этом году.

В подъезде царил полумрак, из подвала тянуло кошачьей мочой. На потолке чернели горелые подтеки – последствия забав ленинградских мальчишек. Следовало обслюнявить торец спички, натереть белилами со стены, чиркнуть о коробок и ухитриться метнуть на потолок таким образом, чтобы горящая спичка прилипла к известке. В результате образовывались черные разводы, напоминающие тесты Роршаха из учебников по психоанализу. Толстая труба, проходящая вдоль стены, была утыкана окурками. Некоторые жирные хабцы – так любовно именовались недокуренные сигареты – были бережно прижаты кусочками щебенки. Высохший, закаменелый хабец как доброе вино, от времени становился крепче и ароматнее!

Молодые люди поднялись на последний этаж. Роман остановился возле обитой дерматином двери, провел пальцами по длинному ряду звонков. Особняком выделялась большая медная табличка, надраенная, как солдатская бляха. Художник вложил душу в творение. Каллиграфическим почерком были начертаны витые буквы, украшенные царскими вензелями:

«Гутман А. М.».

Инна прыснула в кулак.

– Это твоя?

– Куда там! – улыбнулся Роман. – Аркадий Михайлович был мировой мужик. Врач-гомеопат, работал на дому.

На дверной рейке было выскоблено перочинным ножом:

«Месье Воланд. Астролог, звездочет, прорицатель высшей категории. Не тревожить до полуночи!»

И белая кнопка вдавленного звонка под надписью. Инна хихикнула.

– Тебе повезло с соседями!

– Леша Будкевич был сумасшедшим гением! – сказал Роман. – Он в психушке проводил больше времени, чем дома.