– Такая молодая девочка, а уже больное сердце!

– Почему вы решили, что у нее больное сердце?! Вы – доктор?

– Не надо быть врачом, сами полюбуйтесь! У девочки бледные скулы, а ноготки посинели, чтоб я так жил! Надо вызвать карету скорой помощи. У вас есть двушка?

– Вы, Александр Моисеевич, устарели, как и ваш гамбит! Где вы таких слов набрались? Карета! Скорая помощь – бесплатный вызов! Ближайший автомат не работает, вам придется бежать аж до Литейного проспекта.

– Постыдитесь, Паша! Я вас старше в три раза! Сбегайте сами и вызовите!

– Вы нашли эту девицу, а по справедливым советским законам гражданину, нашедшему клад, полагается двадцать пять процентов.

Мужчины негромко засмеялись. Инна открыла глаза, яркий солнечный свет ослепил.

– Гляньте, Паша! Она пришла в себя! Чутье подсказывает мне, скорая помощь не понадобится!

Из сумрака выплыл человеческий облик. Плешивый мужчина в старомодных очках склонился над ней. Он сощурил близорукие глаза, поправил огромные очки в старинной оправе. Первая ассоциация пробудившейся журналистки была довольно точной. Человек был похож на Вуди Аллена, культового американского режиссера, облаченного в куцый пиджак. К нагрудному карману пиджака мужчины крепились орденские планки. Точно такие же планки на парадном костюме имелись у ее деда, который закончил войну в Берлине. Мужчина был фронтовиком. По внешнему виду ему было лет за шестьдесят. На его фоне возник некто длинный, худой и нескладный.

– Как вы себя чувствуете? – спросил двойник культового режиссера.

Инна быстро обрела ощущение реальности. Сначала она не узнала своего голоса. Изменилась манера речи, пропали ироничные интонации, тембр приобрел шелковистую мягкость и интимную глубину. От такого голоса у мужиков крыша съезжает! Начисто исчезли следы похмелья. Словно и не пила никогда! Она ощутила привкус затхлости, которые источало одеяние ложного Вуди Аллена, провела ладонью по обнаженному локтю и подивилась чистоте и свежести кожи.

Инна Петровна Вяземская была спивающейся дамочкой не первой свежести со следами былой красоты на потрепанном жизнью лице. Как ее оценил Асмодей? Выглядит старше своего биологического возраста. Если в число фокусов модной фирмы входит волшебное преображение клиентов, она ничего не имеет против! Шмотки на ней были одеты забавные: тугие джинсы облегали стройные бедра, кофточка без рукавов, а тупоносые сандалии – только деревенская дурочка такие купит, впервые в жизни попав в «Пассаж»! Хотелось бы увидеть и лицо, которым снабдили ее господа шоумены!

– С вами все в порядке, девушка? – спросил русский двойник Вуди Аллена.

– Благодарю, доктор! – бойко отрапортовала Инна. – Больной скорее жив, чем мертв!

– Глупая шутка!

– Мы с Александром Моисеевичем здесь играем в шахматы… – встрял в беседу молодой человек. – Я уверен, что пять минут назад вас на скамейке не было. Потом гарью запахло. Так бывает, когда листву жгут. Но какая листва?! Май месяц на дворе! Александр Моисеевич оглянулся, а вы тут сидите вся бледная как смерть. Мы хотели скорую помощь вызывать…

Ему было лет двадцать. Типичный ботан, следуя терминологии жительницы двадцать первого века. Он смотрел на девушку, как на оброненный в людном месте кошелек. Большие карие глаза, вместившие всю скорбь минувшего века, пожирали ее лицо и фигуру. Серая рубашка была глухо застегнута на верхнюю пуговицу, из зауженных брюк долговязый юноша вырос лет пять назад, густая шевелюра черных волос не ведала рук парикмахера.

– Не надо скорую помощь! – рассмеялась Инна. – Я переутомилась, сессия, экзамены… – Она задорно подмигнула Паше. – Как я выгляжу?

– Вы о чем сейчас говорите?!

– Лицо, глаза, фигура… Я красивая?

Александр Моисеевич неодобрительно покачал плешивой головой:

– Вы, девушка, ведете себя неприлично!

– Очень! – вырвалось у юного шахматиста непроизвольное восклицание. – Вы очень красивая!

– Браво, Паша! – Инна ослепительно улыбнулась. – Где здесь можно найти зеркало?

– Там! – хмуро буркнул Александр Моисеевич. – У Елисеевского магазина витрины зеркальные.

Он склонился над шахматной доской.

– Спасибо, молодые люди!

Девушка поднялась со скамейки и вприпрыжку выбежала на проспект. Паша проводил чудаковатую гостью тоскливым взглядом голодного спаниеля.

– Вы – осел, Паша! – едко заметил Александр Моисеевич. – Вместо того чтобы елозить фигурами по доске, вам бы следовало брать след, как тому доберман-пинчеру! Прошляпить такую барышню! И к тому же вам шах!

Инна вышла на Невский проспект. Главная магистраль города поразила ее малолюдностью. Как настоящий абориген старого города, она знала каждый метр живоносной артерии мегаполиса. В популярном треке поется: «Москва никогда не спит!» Вот так же никогда не спит Невский проспект! Людей было негусто, как и автомобилей. Конечно! За минувшие десятилетия население Северной столицы умножилось! Небольшая пробка собралась на пересечении улицы Садовой, из будки вышел инспектор ГАИ. Ловко размахивая полосатой палочкой, он быстро ликвидировал затор. Красота!

Полюбовавшись видом города, знакомым ей по фотографиям и старым фильмам, Инна просканировала свое местоположение. За ее спиной находился «Катькин сад», как в советскую пору именовали Екатерининский сад на площади Островского. Если верить слухам, в ту пору здесь совершались тайные встречи гомосексуалистов. Советская власть преследовала гомосексуалистов, в уголовном кодексе была предусмотрена статья за мужеложство. В студенческие годы Вяземской довелось брать интервью у одного опального режиссера. В середине восьмидесятых годов тот был осужден за гомосексуализм. Бывший режиссер рассказывал о судимости с юмором. Время смягчило пуританские нравы Страны Советов, сейчас было трудно поверить, что можно было получить срок заключения за сексуальную ориентацию.

Загорелся зеленый глазок светофора, у перекрестка остановился автомобиль марки ГАЗ-24. Солнечные блики отразились от сверкающей хромом окантовки бампера. Инна засмотрелась на машину, водитель опустил ветровое стекло.

– Прокатиться не желаете, барышня?!

За рулем сидел немолодой мужчина, густую шевелюру покрывала благородная седина. Своеобразный провинциальный акцент показался ей мучительно знакомыми. Она обязана знать этого холеного господина, счастливого обладателя новенькой «Волги»!

– Мы с вами знакомы? – неуверенно проговорила Инна.

– Пока еще нет…

– Мне кажется, я вас знаю!

– Меня знают в этом городе, и не только в нем! – Водитель рассмеялся.

Черт побери, Вяземская! Это ведь популярнейший артист советской эпохи – Аркадий Райкин! В дешевых романах герои любят щипать себя за руку или просят об услуге товарищей. Таким наиглупейшим способом они намереваются убедиться, что события происходят наяву, а не во сне. В голове царила сумятица. Допустим, Асмодей, сучка Зоя и компания «Химера» отправили ее на прогулку в недавнее прошлое. На подобную тему написана уйма книг, сняты фильмы. Заезженный до дыр сюжет о «попаданцах». Про загадочную фирму «Химера» ходило множество слухов. Журналисты – народ пытливый, крупицы истины выцедят из пустопорожней болтовни. Стоило шоуменам посетить с гастролями Северную столицу, по городу поползли сплетни, одна другой краше. Обычно толковый репортер надоит по капелькам талантливо сфабрикованный фальсификат. А если у мерзавца острое перо, то заурядный фейк способен превратиться в сенсацию. Но отработанная годами схема давала сбой. Не за что зацепиться! Люди исчезают?! Кому это интересно! Публичные персоны меняют годами созданный имидж после посещения офиса?! Жидко, как-то пресно, господа хорошие! И только сейчас Инна Вяземская осознала всю степень могущества «Химеры». Черт меня раздери вместе со всей редакцией! Райкин был настоящим! Она восхищенно выругалась.