Трудно не скатиться в пошлость и не ляпнуть нечто банальное. Юрий Поляков пишет их филигранно и вдохновенно, одновременно чувственно и чуть иронично, дабы снять пафос происходящего. Эротоирония — так, пожалуй, можно назвать эту уникальную манеру. Вообще юмор, абсолютно, заметим, индивидуальный, как и стиль, — это воздух, дыхание прозы Полякова; это художественный инструмент, вскрывающий смыслы, обнажающий один за другим романные пласты, высвечивающий ту правду, сказать которую в лоб никак нельзя, — она потеряет обаяние художественности, а значит, и убедительность. Причем для автора нет тем, где юмор был бы неуместен: он всегда кстати, он метафизичен, ибо способен не только скрасить обыденную жизнь, но и бережно коснуться сакральных сторон бытия, таинства смерти: Гробы остались защитного цвета. Оборка темно-зеленая. Других нет! — мстительно объявила «харонша» и ушла в одуряющем мареве покойницких духов «Приезжая сюда раз в год, перед Пасхой, прибраться, Гена по-хозяйски оглядывал стесненную местность. Любовался липами, анютиными глазками, ревниво осматривал ближние ограды, кресты, плиты, имена, все плотнее обступавшие родительскую, а в будущем и его собственную могилу. И в душе появлялась коммунальная обида на кладбищенское уплотнение».

В романе «Любовь в эпоху перемен» есть и еще одна, смыслообразующая сюжетная линия, — любовь главного героя к библиотекарю из Тихославля Зое Мятлевой. И здесь автор использует уже совсем другие краски, не менее чувственные, но более лиричные, вовсе лишенные иронии, даже возвышенные, что для прозы Полякова в принципе не характерно. Кроме того, автору удалось органично вживить в остросоциальный сатирический роман трогательную щемящую историю любви, соединить не сочетаемое в принципе: «Они дошли до обрыва, сели в траву и долго глядели в черный провал русла, не видя, но чувствуя движение большой реки: казалось, их вместе с берегом медленно влечет вправо. Из затона тянуло затхлой прохладой (какая звукопись! — А. Е.) и живой рыбой, ходившей в глубине и нарушавшей воду всплесками. Мигали в ночи смуглые бакены, похожие на большие пешки. Вдоль потустороннего низкого берега, по невидимому шоссе пробирался крошечный, как жук, автомобиль, нащупывая путь длинными усиками света». Здесь же вторящий атмосфере счастливой влюбленности пейзаж, тоже редкий для авторского стиля, но воспринимаемый вполне гармонично: «Безоблачное теплое повечерье вступило в ту золотую пору, когда вся природа, от утомленного солнца до букашки, роющейся в свежей сирени, кажется великодушным даром усталого Бога суетливым и неблагодарным людям. Зеленые чешуйчатые купола за деревьями напоминали огромные сомкнутые бутоны. Оставалось гадать, какие дивные цветы они явят, раскрывшись на закате».

Главное — о чем бы ни писал Юрий Поляков, он всегда пишет о России, о своей любви к ней, потому что является подлинным патриотом своей Родины и не отделяет, просто не может отделить свою писательскую судьбу от судьбы своей страны. И страдает тогда, когда делают больно его стране…

…Время показало, что нет и не может быть крупного писателя, не дорожащего своей Родиной…»

Вот что сам Поляков рассказал о новом романе в интервью корреспонденту «Комсомолки» Александру Гамову:

«…Я хотел написать рассказ о странностях любви, а когда стал работать, пришлось описывать время, в котором происходят события. Вот мой герой приехал в городок Тихославль по тревожному письму. Помните такую популярную рубрику в советских газетах?

А. Г. Да-да, сами прежде всего искали в «Комсомолке» такие статьи.

Ю. П. Вот и мой герой-журналист отправился в такую командировку. Я отсчитал двадцать пять лет, именно столько девушке на снимке, и попал в 1988-й. Вдруг понял, что, оказывается, описываю самый разгар горбачевской перестройки. Но я же реалист, а не постмодернист, который все придумывает, я должен реконструировать эпоху. Люди говорили об определенных вещах, у них были мечты, они бредили, допустим, Явлинским…

Нам не объясняли, что любое серьезное изменение государственной структуры — это обязательно падение уровня жизни, рост преступности, межэтнические конфликты… Нам не рассказывали на уроках истории, что Гражданская война была на 30 процентов социальным конфликтом и на 70 процентов — межнациональной резней. Страна-то многонациональная. И много еще чего не рассказывали. Когда затевали перестройку, народу никто не объяснил: с началом реформ вы станете жить гораздо хуже. Ведь если бы нам в 1988 году сказали, что в 1991–1992 годах пенсия будет пять долларов, что будут закрываться заводы, многие останутся без работы, целые области станут депрессивными, шахтеры из самой высокооплачиваемой категории обернутся нищими… Перестройка закончилась бы на следующий день, а разорванные в клочки останки Горбачева так бы и не нашли…

А. Г. Юрий, а про нынешнее наше время не хотите написать роман?

Ю. П. Так ведь роман «Любовь в эпоху перемен» и о нашем времени. Газетой «Мир и мы», где разворачивается сюжет, владеет олигарх по фамилии Корчмарик, а по прозвищу «Кошмарик». Чувствую, что некоторые параллели не понравятся… Вы думаете, я романтизирую нынешнюю жизнь? Нет. Очень многое в сегодняшней жизни не устраивает. Но, по крайней мере, мы вернули суверенитет, сами стали определять, как нам жить дальше. Мы вернули Крым — огромную и непростительную утрату. И это отлично! Я не хочу жить в такой России, жизнь которой определяют какие-то «писаки» за океаном. Не хочу!

А. Г То есть это все-таки роман о двух эпохах перемен? Ю. П. Конечно. Я заставляю читателя сравнивать. Иногда эти сравнения в пользу того времени. Иногда в пользу этого. Но роман не трактат, где в правый столбик пишем плюсы социализма, в левый — капитализма, а внизу сухой остаток. Нет, проза дает более сложную картину мира.

А. Г. А человек сам лучше стал или хуже?

Ю. П. Человек со времен Библии, глиняных табличек Ашшурбанипала и папирусов один и тот же. Он не хуже и не лучше. Просто жизнь может обострять в нем отрицательные черты, а может выявлять, как было в годы Великой Отечественной войны, лучшие качества. Сейчас, я думаю, ситуация получше. 1990-е годы многому научили…»

* * *

В мае 2016-го в Большом зале ЦДЛ на показе фильма «Соврешь — умрешь» Алана Догузова по пьесе Полякова «Одноклассники» яблоку было негде упасть. После просмотра зрители наградили съемочную группу аплодисментами — но особые овации зала предназначались, конечно, автору. В последние несколько лет такие мероприятия случаются в жизни Юрия Полякова часто; премьерные показы фильмов и спектаклей по его произведениям, газета, общественная деятельность, выступления в телепрограммах заставляют его быть в постоянном движении… Между тем для главного дела жизни нужны тишина и сосредоточенность, покой и уют переделкинского дома. Всякое истинное творчество — великая тайна. И она содержится даже в предсказуемой очевидности каждодневной рутины. На письменном столе у Юрия Михайловича, в памяти компьютера, за который он ежедневно уже много лет садится по утрам, хранятся файлы с начатыми и еще неоконченными вещами. Полным ходом идет работа над новой комедией с условным названием «Золото партии». В центре головокружительной и очень смешной интриги девяностолетний старый коммунист Петр Лукич, которого сын-банкир из-за финансовых трудностей забирает из дома ветеранов и привозит в свой рублевский особняк. К чему это приведет, никто не мог даже вообразить…