внук Фил помогли ему подняться по лестнице. Все Зыбуны ходили босиком, как заведено в Сыром Болоте. Взгляд темных глаз беззубого, трясущегося Корана был пронзителен, как у юнца. Старик кивнул собравшимся гласным.

Следующим пришел Мэк Выгон. С ним было немало других фермеров, в том числе Джеф Тюк. Они поднялись на крыльцо, и Джеф наклонился к Селии.

– Мэк не питает предубеждения к Ренне, – прошептал он, – и обещал судить справедливо, несмотря на вопли рыбаков.

Селия кивнула, и Джеф подошел к Илэйн, Бени и Люцику, стоявшим по другую сторону крыльца от Гаррика и Номи Рыбаков.

Солнце поднималось, воздух полнился гулом, и становилось ясно, что в Торг явились не только рыбаки. Люди сотнями бродили по улицам, с небрежным видом поглядывая на крыльцо Селии по пути к портным, сапожникам и другим мастерам.

Последними прибыли стражи. Южный Дозор был самым дальним поселком, почти самостоятельным городом. В нем было около трех сотен жителей, собственная травница и свой Праведный дом.

Стражи пришли стройными рядами, в строгих одеждах. У всех мужчин Южного Дозора были пышные бороды, черные брюки с черными помочами и белые рубашки. Плотные черные сюртуки, шляпы и сапоги довершали наряд даже в летнюю жару. Женщины ходили в чепцах и носили белые передники поверх черных платьев от подбородка до лодыжек и закрывающих запястья. В свободное время они щеголяли белыми перчатками и зонтиками от солнца. Они не поднимали глаз и постоянно рисовали в воздухе метки, ограждая себя от греха.

Первым шел Джердж Страж. Гласный и рачитель Южного Дозора был минимум на двадцать лет старше прочих жителей Тиббетс-Брука. Нынешняя ребятня еще не родилась, когда он отметил столетний юбилей. Тем не менее он держал спину ровно и твердо шествовал во главе процессии. Глаза его были холодны. Он разительно отличался от Корана Зыбуна, который был дряхлой развалиной, хотя и на четверть века младше.

Благодаря своим летам и изрядному количеству голосов от самого большого поселка Джерджу приличествовало стать городским гласным, но за него голосовали только стражи. Даже рачитель Харрал никогда не отдал бы за него голос. Джердж Страж был слишком суров.

Селия выпрямилась во весь свой немалый рост и подошла поприветствовать Джерджа.

– Гласная. – Джердж проглотил недовольство тем, что пришлось наградить этим титулом женщину, к тому же незамужнюю.

– Рачитель. – Селия ничуть не смутилась.

Они почтительно поклонились друг другу.

Жены Джерджа – одни такие же старые и гордые, как он сам, другие молодые, в том числе одна на сносях, – молча потекли в дом. Селия знала, что они направились на кухню. Стражи всегда следили, чтобы кухарки не забывали об их особых пристрастиях в пище. Они придерживались строгой диеты из самых простых продуктов без сахара и приправ.

Селия подала знак Джефу.

– Сбегай притащи Руско из лавки, – приказала она.

Джеф повиновался.

Селию неизменно выбирали гласной Торга, но если еще делали городской гласной, то она назначала Руско Хряка своим заместителем, чтобы у Торга был собственный голос, как предписывает городской закон. Это мало кому нравилось, но Селия знала, что лавка – сердце Торга, и если процветает она, то и другому живется неплохо.

– Заходите, отужинаем, – предложила Селия, когда все немного расслабились. – Решим текущие вопросы за кофе, а разбирательство оставим напоследок.

– Плевать мне на вопросы и ужин! – воскликнул Рэддок Стряпчий. – Отложим их до следующего раза и сразу перейдем к суду над убийцей.

– А нам не плевать, Рэддок Стряпчий. – Джердж Страж ударил по полу полированной черной тростью. – Не дело отказываться от традиций и дани уважения только потому, что кто-то умер. Во времена Напасти смерть – частый гость. Грешники не уйдут от кары Создателя. Сперва текущие дела Брука, потом суд над девчонкой.

Он говорил властно, как человек, не привыкший, чтобы ему возражали, хотя гласной была Селия. Она не обратила внимания на непочтительность – отнюдь не первый случай для Джерджа, – потому что он вступился за нее. Чем позднее час, тем скорее казнь отложат до завтра, если Ренна будет осуждена.

– Ужин не помешает, – сказал рачитель Харрал, хотя они с Джерджем частенько спорили. – Как говорится в Каноне, голодное брюхо судит неправедно.

Рэддок оглядел гласных в поисках поддержки, но все, не считая Хряка, который всегда последним приходил и первым уходил, были полны решимости провести заседание совета обычным чередом. Стряпчий нахмурился, но больше возражать не стал. Гаррик открыл рот, но Рэддок покачал головой, запрещая ему говорить.

Они поужинали и обсудили дела каждого поселка за кофе с пирогами.

– Что ж, пора посмотреть на девчонку, – сказал Джердж, когда с делами его поселка, которые всегда обсуждались в последнюю очередь, было покончено. Подводить итоги должна была гласная, но Джердж снова вылез вперед Селии, стуча тростью, как председательским молотком. Селия выгнала свидетелей на крыльцо и отвела девятерых членов совета к Ренне.

– Девчонка не притворяется? – спросил Джердж.

– Пусть ее осмотрит твоя травница, если хочешь, – предложила Селия. Джердж кивнул и кликнул свою жену Трену, травницу Южного Дозора, которой и самой было около девяноста лет. Она вышла из кухни и подошла к Ренне.

– Мужчины, выйдите, – велел Джердж, и все вернулись на свои места за столом. Селия села во главе; Джердж, как обычно, – в изножье.

Спустя какое-то время Трена вышла и посмотрела на мужа. Джердж кивнул, дозволяя заговорить.

– Что бы девочка ни натворила, она действительно не в себе.

Джердж кивнул еще раз, отпуская жену.

– Итак, вы видели, в каком она состоянии. – Селия взяла молоток, пока Джердж не попытался перехватить бразды правления. – Предлагаю отложить решение, пока она не придет в себя и не сможет защищаться.

– Какие еще, к демонам, отсрочки?! – крикнул Рэддок и попытался встать, но Джердж стукнул тростью по столу, призывая Стряпчего к порядку.

– Селия, я явился в такую даль не для того, чтобы посмотреть на спящую девчонку и уйти, – сказал он. – Предлагаю выслушать свидетелей и истцов, как положено.

Селия нахмурилась, но никто не осмелился возразить. Никто не выступит с ней против Джерджа, хотя она – гласная. Селия вызвала обвинителя Гаррика, затем свидетелей одного за другим.

– Не стану притворяться, будто знаю, что случилось, – сказала в заключение Селия. – Единственный свидетель – сама девочка, и она вправе выступить в свою защиту, прежде чем мы ее приговорим.

– Единственный свидетель?! – воскликнул Рэддок. – Мы только что выслушали Стэма Швеца, который видел, как она направляется к месту убийства прямо перед злодеянием!

– Рэддок, в тот вечер Стэм Швец был пьян в стельку. – Селия посмотрела на Руско, и трактирщик кивнул в знак согласия.

– Его вырвало прямо