ДУМАЮ ОБ ЭТОЙ ПОГАНОЙ ТВАРИ! — вскрикивает Эва. — И НЕ СОБИРАЮСЬ СПРАШИВАТЬ У ТЕБЯ РАЗРЕШЕНИЯ.

— Эва, пожалуйста.

— Она убила моего отца! Убила самого Гильберта Вудхама! Самого уважаемого человека во всей Англии!

— Это вышло случайно.

— ОНА СДЕЛАЛА ЭТО НАРОЧНО!

— Нет, это не так!

— Эта дрянь ответит мне и моей семье за это! Раз судья, который тоже будет гореть в аду, не посадил эту мразь, то я сама совершу над ней самосуд и заставлю понести то наказание, которого она заслуживает.

— Нет, Эва, не делайте это! — с жалостью во взгляде умоляет Ракель.

— Я мечтаю, чтобы эта мразь сдохла и горела где-нибудь в аду, — уверенно заявляет Эва. — Убийца моего отца должна понести то наказание, какое она заслужила.

— Эва, пожалуйста, остановитесь. Я вас очень прошу…

— Вот ты говоришь мне, что я не верю, что мой отец мог попытаться изнасиловать твою тетку. А я скажу тебе, что это ты не можешь поверить, что твоя любимая и самая добрая тетушка на свете могла совершить убийство.

— Да, поначалу я не поверила. Но потом мне пришлось это принять. Хотя я уверена в том, что она не могла сделать это намеренно.

— Могла, Кэмерон, могла. Даже будучи глубоко верующей женщиной, Алисия — тварь. Тварь, которая совершила в своей жизни кучу грехов. За которые ей никогда не удастся расплатиться сполна.

— Слушайте, мне действительно очень жаль, что вашего отца больше нет в живых по вине моей тети, — мягко говорит Ракель. — Клянусь, я никак не оправдываю ее поступок и считаю правильным то, что она пошла в полицию и созналась во всем.

— Наверное, кто-то ей подсказал, что чистосердечное признание может скосить срок или вообще признать тебя невиновной. Вот она и решила посидеть в камере.

— Да поймите же вы, эта месть не принесет вам ничего хорошего. Она не вернет вашего отца в мир живых. Гильберт Вудхам мертв. Уже шестнадцать лет. Уничтожив мою тетю, вы ничего не добьетесь.

— Верно, не вернет. Но зато я буду знать, что убийца горит в аду и получила то, что она заслужила.

— Оно того не стоит, — с мокрыми глазами слабо качает головой Ракель.

— Уверена, что мой папа гордился бы мной. — Эва гордо приподнимает голову. — Потому что я делаю все это лишь ради него. Ради того, чтобы отомстить этой гадине за то, что она лишила жизни самого доброго и невинного человека. После смерти которого моя жизнь разделилась на до и после.

— Тогда почему же этот «добрейший человек» начал приставать к моей тете и вынудил ее взять то, что попалось ей под руку, и ударить его по голове? — удивляется Ракель. — Я так понимаю, она не хотела, чтобы этот мужчина принуждал ее к тому, что ему хотелось сделать.

— Она придумала историю с домогательствами, чтобы прикрыть себя и оправдать свой омерзительный поступок. Ведь люди больше поверят в подобную историю, в которой плохой парень начал приставать к молодой невинной девчонке и спускать перед ней штаны.

Эва скрещивает руки на груди.

— Вот твоя тетка знала это и таким образом обернула ситуацию в свою пользу, прикрыв свое желание намеренно покончить с моим папой, — добавляет Эва. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что она мечтала заполучить его богатства и убила этого человека из зависти. Зависти к тому, что он жил хорошо, а она едва концы с концами сводила и пыталась найти деньги любой ценой. Была готова даже стать чертовой проституткой и прыгать из одной койки в другую.

— Что? — возмущается Ракель. — Да как вы смейте? Как у вас только наглости хватает говорить про мою тетю такие вещи?

— Я сказала правду.

— Не смейте называть ее проституткой! — Ракель начинает угрожать Эве пальцем. — Не смейте! Моя тетя — порядочная женщина.

— Ну да, порядочная… — ехидно усмехается Эва. — Тварь она, а не порядочная женщина. Которая всегда будет расплачиваться за свои грехи, сколько бы она ни ходила в церковь и молилась всем возможным Богам.

— Не смейте оскорблять мою тетю, Эва, — уверенно требует Ракель. — Я не потерплю оскорблений в ее адрес.

— Ах, Ракель, Ракель… — Эва слабо качает головой со скрещенными на груди руками. — Возможно, ты уже прочитала статьи в Интернете или в журнале, газете или еще где-то и узнала все, что говорили об убийстве, которое произошло шестнадцать лет назад. Но ты не все знаешь, дорогая моя. Есть еще некоторые тайны, которые твоя тетушка вряд ли бы захотела тебе рассказать.

— Что вы имейте в виду? — слегка хмурится Ракель. — Какие гадости вы еще хотите наговорить про человека, не способный и мухи обидеть?

— Ха, не способный… — ехидно усмехается Эва. — С этим я готова поспорить…

— Вы ничего не знайте про нее, Эва! Уж поверьте мне, я знаю свою тетю намного лучше, чем вы знали своего собственного отца.

— Да? Что ж… В таком случае давай проверим! — Эва гордо приподнимает голову. — Ответь-ка, дорогая моя, мне на один вопрос. Ты знаешь, кем работала твоя обожаемая тетя Алисия до того, как решила переквалифицироваться в модельеры?

— А какое отношение это имеет к моей тете? — слегка нахмурившись, скрещивает руки на груди Ракель.

— Не знаешь? Или не хочешь признаваться?

— Тетя никогда не говорила мне об этом. А я никогда не интересовалась.

— Вот как! Что ж, понимаю…

— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать.

— Видишь ли, деточка… Дело в том, что твоя тетка до сих пор страшно стыдится своей прошлой работы. Мечтала всегда быть в твоих глазах невинной женщиной, искренняя верующая в Бога и уверенная в том, что она должна принадлежать только лишь своему мужу. Которого у нее никогда не было.

— Что еще вы собирайтесь мне сказать? Каких гадостей захотите наговорить про эту женщину?

— И хочу сообщить, что до того, как стать модельером, твоя тетушка Алисия еще в очень юном возрасте работала проституткой в одном из ночных клубов под вымышленным именем Шерил.

— Что? — возмущается Ракель.

— Ее также часто называли стройной куколкой Шерил из-за ее худобы.

— Да как вы смейте говорить такие вещи о моей тете? — крепко сжимает руки в кулаки Ракель.

— Однако это правда.

— Вы зашли слишком далеко в своем желании отомстить и оклеветать человека.

— Если ты так хочешь, то я могу дать тебе адрес того ночного клуба, где она виляла задницей. Чтобы ты сходила туда и расспросить работников. Очень многие до сих пор помнят все заслуги этой вертихвостки. Куколка Шерил даже спустя целых шестнадцать лет находится на очень хорошем счету. Несмотря на то, что она безжалостно убила моего отца,